Наблюдая за мной красными глаза, она стояла покачиваясь, и с хрипом втягивая ноздрями воздух. Бока тяжело поднимались и опускались, по шее кошки уже струями текла зелёная кровь, но даже вся израненная, она по-прежнему была смертельно опасной.
Потеряв к коту интерес, Шипунья выбрала более вкусную добычу — человека, и грозно шипя, начала медленно двигаться в нужном направлении. Кошку штормило то в одну, то в другую сторону, лапы плохо слушались, ели удерживая огромное тело, и с трудом сохраняя равновесие.
«Вот же тварь», — бесился я. «Не зря говорят, что у кошек девять жизней. Втроём не можем завалить!».
По мере того как она приближалась, я из последних сил, заставил себя подняться во весь рост, и стал пятиться назад. Лук поднять мне не суждено, меч тоже в недосягаемости, из оружия остались только добытый в предыдущей драке нож и два подаренных мне Кириллом танто.
Неожиданно я треснулся затылком, и понял, что моя спина упёрлась в дерево. «Чёрт! Дальше отступать некуда! Выбора нет, придётся воспользоваться для самообороны одним из двух видов ножей: армейским ножом полицейского, или самурайским ножом, который сами японцы ни за что не желают так называть, а гордо кличут кинжалом».
Я быстро попытался вспомнить какой же из них длиннее, вроде бы у армейского длина лезвия в пределах 30 сантиметров, а вот у танто, длина 35–45 сантиметров. В моё случае, чем длиннее, тем лучше! «Значит танто!» — И выхватил из-за ножен кинжал. «О чём я думаю? У меня тут битва не на жизнь, а на смерть, а я, разглагольствую о размерах, кошмар».
Сверкая красными глазами и широко распахнув пасть, кошка неумолимо приближалась, но потеряла своё главное преимущество — стремительность передвижений. Захлопнув пасть, она громко щёлкнула зубами, и приготовилась нападать.
Хотя она и была очень близко от меня, всё же достать её ножом я не мог. Почти перестав соображать от страха и адреналина, сам не понял, что хочу сделать, но используя ствол дерева как опору, я вдруг обхватил его свободной рукой, а здоровой ногой со всей силы пнул по кошачьей морде.
От злости или безысходности удар ногой обутой в берцы получился настолько сильным, что дико взвыв, кошка шарахнулась назад. Ничего не замечая, она жалобно плакала от боли и, сойдя с ума, вертелась волчком.
Пинок лишил меня последних сил и, не удержавшись на больной ноге, я свалился на землю, обагрив её своей кровью. В глазах снова потемнело, и навернулись слёзы. — Вашу мать, как больно! — простонал, глотая текущие по лицу капли. — Но я не сдамся! — прорычал я, заставив себя встать на колени и поднять голову. От удивления у меня отвисла челюсть: на помощь бежали брат и… абсолютно здоровая мать.