— В тебя даже стреляли из-за меня, — напомнил он.
— Джон, я с этим не спорю. Посмотри на меня — я же мумия ходячая. Разве ты слышал обо мне что-то хорошее? Или плохое? Я просто существую. Да, в меня стреляли. И что? Знаешь, сколько агентов погибает на службе? Я знала на что шла, завершая так карьеру. Мой долг был защитить вас троих. Грош цена была бы мне как агенту, если бы тебя, Алекса и Мишель ранили или убили. Напротив, я очень благодарна, что ты меня вытащил, потому что я и не надеялась выйти оттуда живой при таком раскладе дел.
Она правда так низко ценила свою жизнь, что готова была отдать ее в обмен на спасение Мишель? Это разозлило его. Хотелось встряхнуть и накричать. Дыши, Джон.
— Натали, когда выздоровеешь, я убью тебя за твои выходки. Как бы я потом жил, если бы ты умерла у меня на руках? — тихо отчитал ее, наблюдая за переменами на ее лице.
— Не думала, что тебя тяготит вопрос морали, учитывая как легко ты убиваешь.
Джон поморщился от её слов. Может, он и ошибался, думая, что Натали видит в нем романтичного героя. Странно, это тоже задело.
Откуда такая потребность быть лучше, чем он есть?
— А ты меньше думай и больше ешь. Я ведь сейчас не о морали.
Натали уставилась на него своими большими глазами. Джону они напомнили чистейшие бриллианты «Тиффани». Такие же прозрачные и сверкающие. Только теплые и живые, прячущие боль где-то в потайном уголке своей души.
— Послушай, мне нужно уладить кое-какие дела. Предлагаю взять паузу на эти пару месяцев, что меня не будет. И если ты действительно за это время не передумаешь, мы вернёмся ко всем разговорам.
— А есть ли смысл возвращаться? Вдруг у Мишель не заладится с Алексом? Или ты как раз этого и ждёшь? Время до их свадьбы?
Да что там в голове у этой невозможной женщины? Он лежит рядом с ней на ее кровати, готовит и носит ей еду, а она переживает о его отношениях с Мишель. Вот прекрасно!
— Я конечно готов опекать её и поддерживать, если понадобится. Но нам никогда не быть вместе, — Джону не нравился их разговор. Не нравился, потому что ему хотелось целовать и прижимать к себе Натали, доказывая, что в его мыслях давно нет места другим женщинам. Злился, что из-за неведомой стены, за которой Натали огородилась от всего мира, он не мог переходить в наступление.
Ему нужно время, чтобы Натали сама к нему пришла. Только так он поймет, что она принадлежит ему. А в этом ему поможет разжигание интереса и расстояние. Поцелует её сейчас — потеряет.
— Я ничего не поняла.
— А ты ешь.
— Если я буду есть, ты расскажешь?
— Будь по-твоему, ведьма.