Чесслово, мне в тот вечер показалось, что вот сейчас батя достанет ремень из брюк и отходит меня, как мелкого пацана. На самом деле, я даже и не помню толком, бил ли он меня когда-нибудь в детстве, а сейчас, в 23, уже явно поздно – это любой мало-мальски разумный человек скажет. Но "разумный" – это было не про моего отца в тот момент.
– Щщенок! – шипел он, то краснея, то бледнея попеременно. – Сопляк! С*кин сын! Что ж за наказание такое? И когда вся эта канитель закончится?! Наверное, с моей смертью… которой недолго ждать осталось, с таким-то сыном…
– Бать, да чё случилось-то? – стараясь унять дрожь в голосе, спросил, к счастью, трезвый я.
– Я тебе скажу, что случилось! – затряс он опять побагровевшей до синевы одутловатой физиономией. – Я тебе сейчас всё покажу! И кузькину мать, и где раки зимуют, и как моё имя из-за тебя, м*дака, на все корки полощут!
– Кто?! Где?! – изумился я, точно зная, что в последние дни никак на людях не отмечался. Бухал с друзьями и тёлками тихо на даче, без привлечения участковых и госнаркоконтроля.
– Во всех, мать их, пабликах города и области, чтоб им пусто было!
– Че-го? – изумлённо переспросил я. В первый раз слышал, чтобы батя упоминал это слово – "паблик" – в своей речи. – Ты что, следишь, о чём треплются эти неудачники на своих страничках в соцсетях?!
– Требование времени! – развёл руками отец. – Я не сам, конечно, для этого есть специальные люди в администрации, но – да! Нынче, Ярик, рейтинг политика на чёртову половину складывается из вот этих, как ты их называешь, трёпов неудачников, и они, мать их за ногу, всем растрепали, до каждой бабушки в Одноклассниках донесли, какое у меня в семье выросло чудо чудесное, как я ему позволяю о простых людей ноги вытирать, а полиция это дело доблестно прикрывает!
– Да ничего я не вытирал, па, мамой клянусь! О чём речь-то вообще? Где, когда, кто свидетель?
– Да вот, на, смотри, читай, раз у тебя от пьянок да разврата память отшибло!
Он сунул мне под нос свой смартфон с открытым на нём сопливо-слёзным постом в одной из популярных соцсетей на тему того, как я, распоследнее ничтожество и мерзавец, беспардонно нарушаю правила дорожного движения, а также по-хамски отношусь к социально беззащитным группам населения. Что батюшка мой подаёт мне пример, обустраивая город для их удобства только в центре – там, где федеральные комиссии смотрят – а все остальные участки небрежно игнорирует. Мол, инвалидам и так тяжело – так ещё притесняют их без всякого повода личности, ничего из себя не представляющие, наживающиеся на народном горе и относящиеся к нему (народу) при этом без малейшего уважения. А блюстители порядка отважно отводят глаза.