– Нет, – честно ответил я.
– Так вот. Ты хочешь убедиться, что он не сумасшедший. Что с головой у него все в порядке. И что такой образ жизни не убивает человеческую личность и не вызывает деградацию. Тебе даже не интересно от чего убежал он, у каждого свои причины для бегства.
– Спасибо, – ошарашено поблагодарил я. Пифагору Соломоновичу удалось за несколько минут наполнить мое путешествие смыслом. До этого мое желание найти Старика было каким-то инстинктивным – просто увидеть. Я даже не знал о чем с ним говорить. Ай да царь, ай да Соломон!
– На здоровье,– продолжал он, – есть другая проблема, я возвращаюсь к твоему вопросу. Как написал Фридрих Энгельс «каждый человек нуждается во сне, пище и удовлетворении своих половых потребностей». Это друг мой физиология, без которой нельзя.
– Да ему за эту фразу памятник поставить надо, – согласился я, – если бы наши «товарищи» взяли бы ее на вооружение (он ведь все-таки был основоположником марксизма-ленинизма), Советский Союз до сих пор бы Стоял!!! Эта статья называется «О семье в буржуазном обществе», мы ее в университете проходили по предмету история КАПЭЭСЭС.
– После революции большевики реально пытались воплотить эту идею в жизнь, – продолжал Пифагор Соломонович, – ты что, никогда не слышал про лозунг, что женщины должны быть общими? Про коммуны?
– Слышал, – неохотно согласился я, – но так, на уровне слухов и легенд.
– Правильно, потому что они вовремя опомнились и потом стыдливо замалчивали сей факт своей истории как позорный.
– Но Энгельс то тут причем, – обиделся я за Фридриха, – почему общие женщины, а не мужики? Как это вообще могло сочетаться с идеей равенства и братства?
– И не сочеталось, ошибочка вышла, – Пифагор Соломонович снова начинал заводиться.
– Да не поэтому, – возразил я. – Одно дело «обобществлять» чужое, тут мы все готовы! Другое – делиться своей женщиной. Знаете, я все-таки, сторонник идеи «поцеловал – женись».
– Не понял, – язвительно пропел Пифагор Соломонович, – где же соединяется признание секса физиологической потребностью и Ваше чувство порядочности?
– В семье, – четко ответил я, поражаясь, насколько быстро созрел ответ в моей голове. Я бы сказал, независимо от моего сознания. Или он там уже был? Вряд ли. Аналогично у меня в свое время выскочило «бомжом».
Соломон ликовал, он ревел как самец оленя после первых заморозков:
– Браво! Отлично! Молодец! Пять баллов! – искры сыпались во все стороны.
– Вы, наверное, не только русский язык и литературу преподаете? – мне на миг показалось, что Пифагор Соломонович как то очень профессионально управляет ходом моих мыслей. И вспомнил, как сам преподавал в сельской школе, помимо химико-биологических дисциплин, и географию, и пение, и труд.