– Ведь отец мне не родной? – выдохнув, спросила Поля напрямик.
Мария хмыкнула.
– Кто же внушил тебе это?
– Были люди.
– Эти из новых анархистов?
Полина ничего не ответила.
– Веру ты берегла, а о тебе я знаю всю подноготную.
– Вера знает.
– Знает?!
– Да.
– Почему ты ей сказала, а мне нет?!
– Чтобы эта сцена состоялась раньше?
– Ты всегда так ко мне относилась… Ты… Она… Ты ей сказала…
– Она терпимее к людским порокам.
– А я, что, такая узколобая, что никто ничего не пытался мне объяснить?!
– Нет.
– Она всегда была твоей любимицей…
– Что за нелепые упреки? Я готова бросить все ради тебя.
– Она младшая, а им вечно все самое лучшее.
– Она нуждается в опеке больше, чем ты. Ты всегда показывала мне свою самостоятельность, не так ли? Вера была болезненная и ласковая, а ты вертелась, как юла и не выносила показывать свою потребность в ком-либо.
– А ты же была не из тех, кто просто так раздаривает любовь.
– Я люблю вас больше, чем ты воображаешь. Ты считаешь, что недополучила от меня ласки, а Вера получила больше, чем надо, но не забываешь ли ты, как сбрасывала мою руку со своей головы? А ты ощетинивалась еще больше. Любовь не снисходит просто так – мы учимся ее заслуживать.
– Я не могла вынести зависимость от кого-то. Для меня это так же отвратительно, как жалость ко мне. Как будто я проиграла.
– Вы всегда были слишком особенными…
Полина устала думать. О вечном ощущении, что мать куда-то уплывала, даже читая им сказки, даже смеясь с ними и прыгая по кроватям, вдрызг разметая пыльные перья из подушек.
– Значит, это правда… Я всегда считала себя чужой в этом доме.
Поля закрыла глаза, забыв признаться, что ей нравилось чувствовать себя чужой и в семье и в жизни. Поэтому она нашла прибежище сначала в неистовой борьбе, а потом в неистовой страсти.
– Я чувствовала то же самое в своем доме. Так бывает чаще, чем ты представляешь. Наступает момент, когда ты понимаешь, что что-то с этой жизнью не так для нас, а все делают вид, что все прекрасно…
– Чья я дочь, мама? Того офицера, да? – надрывно спросила Полина, не желая слышать ответ.
– Ты уцепилась за мысль, что Валевский не твой отец, как за якорь? Поэтому ты ему ничего не должна и не обязана терпеть? Но прости, ты родилась через два года после смерти моего любовника.
Полина громко дышала. Казалось, она не была удовлетворена.
– Кем ты меня считаешь? Дрянью, которая из мести могла выйти замуж? Да кто и в каком забытье мог бы так сделать? В дешевых романах – отомстить даже не возлюбленному, а чьей-то там сестре. Человек не так прост, чтобы какой-то его поступок или отношение к кому-то другому можно было охарактеризовать так однобоко. Все, что мы делаем, мы делаем для собственной выгоды. Пусть даже речь о самопожертвовании – оно приносит моральное удовлетворение. Самоубийство приносит избавление. Месть – злорадство. Я хотела семью после всего этого, после смерти моего дорогого Саши… Я хотела покоя.