Понимаю тебя, брат.
Мы до отвала наедаемся острым буррито. Рада выбирает мексиканскую кухню только потому, что парни на раздаче одеты в яркие сомбреро. После едем домой. Она зевает, Волк прикорнул на заднем сидении. Вымотались бедняги – смотрю на них и понимаю, что эта парочка растрогает кого угодно. Только нежные чувства обретают более темные оттенки, когда стопорюсь на пухлых губах, которые Рада облизывает кончиком языка в полудреме. Зараза!
Знала бы, каких сил мне стоит сдерживаться! Особенно когда ощущаю жар ее тела, вижу неприкрытое желание в глазах и невинную похоть. Именно невинную. Рада ведь еще сама не понимает, что творится с ней, поэтому не фальшивит. И это нереально подкупает. Хочу ее днем и ночью. Как пацан, с ума схожу. Но не могу спешить, с ней не могу. Нельзя трогать девчонку, пока не разберусь во всем и пока не сумею ее ото всех защитить.
Я никогда и ни за кого не боялся так, как за нее, и этот страх меня ужасает. Только представлю чудо в огромной меховой куртке и Волка на морозе, рыщущих в поисках бомбы или ублюдков, что ее заложили, плохо становится. Она же отчаянная в своем альтруизме.
Я никогда и ни за кого не боялся так, как за нее, и этот страх обостряет все чувства. Я ведь ничего подобного не испытывал. Я любил Лилю, но по-другому. Раду я… люблю? Не уверен, что можно уместить все в одном коротком слове. Не знаю, как обозвать тот фейерверк, что запускается в груди, стоит ей улыбнуться.
С Радой даже спорт отошел на второй план. Но нет, я не забил на тренировки, наоборот. Из-за непрерывного возбужденного состояния, которое с девчонкой не отпускает, приходится заниматься еще чаще и больше. Просто спорт теперь не затмевает все. Впервые я просыпаюсь с мыслью протянуть руку, обнять Раду или встать накормить ее косматого друга, а не бежать быстрее рассекать бассейн или круги наматывать по округе в наушниках. Ну а вечером хочу скорее вернуться к ней, сесть вместе за стол. Раньше никогда не любил долгие ужины, Лиля из всего устраивала церемонии. И нормальной еды не бывало. Если она готовила, то обязательно гаспачо, фрунчозу или веганское что-то – пафосное, с красивой подачей. Еще и не забывала напомнить, что училась у лучших поваров Нью-Йорка. Рада вчера сварила макароны по-флотски, и это было воистину великолепно.
Когда мы приезжаем домой, я аккуратно бужу ее, погладив по щеке. Малышка открывает глаза и в них первым делом проскакивает волнение или что-то вроде. Мне не нравится, я еще в начале вечера заметил, не было такого прежде. Может, расстроена, что я уезжаю? Нет, она и сама говорила, что расстроена, но, может, сильнее, чем я думал?