Будучи мыслями где-то в Гриффиндоре, нахожу Никиту на кухне – он раскладывает покупки. И оказывается, помимо обезболивающих, там еще много всего.
– Орехи, апельсины – тебе сейчас не помешает что-то полезное. А вот еще. – Он ставит пузырек каких-то модных витаминов.
– А «Костероста» не завалялось? – я шучу, но Никита не понимает.
– Чего?
– В «Гарри Поттере» лекарство было такое. За ночь сращивало кости.
– Иногда забываю, какая ты…
– Только попробуй сказать – маленькая!
– …странная, – заканчивает он, и я снова кусаю губы.
Первый день становится настоящим испытанием. Я привыкаю спать с гипсом – он путается в одеяле, звонко бьет о прикроватную тумбочку, холодит руку. Из-за этого снится, будто я бегаю по заснеженному лесу и ищу варежки. Просыпаюсь в пять утра – еще темно. Решаю поесть, потому что живот недовольно урчит: вечером кусок в горло не лез. А так как ничего, что можно употребить без шума, я не нахожу, беру банку с маринованными огурцами с полки и даже умудряюсь открыть ее с помощью ног и здоровой руки. В этой двусмысленной позе и застает меня Никита – чешет спросонья подбородок, а потом быстро сооружает бутерброды на гриле.
Он припоминает мне эту банку еще раз десять, но я все равно улыбаюсь: мы вместе завтракаем, смеемся, и это так… нормально. Даже по-домашнему как-то.
Около десяти, когда Никита возвращается с пробежки, звонит Лида. Сообщает, что на вахте курьер оставил для меня цветы с запиской.
– Какие цветы?
– Розы. Тут извиняются и желают скорейшего выздоровления. Некто… Александр.
– О, – удивляюсь, – это парень, под машину которого я попала.
Я ведь сразу сказала ему, что не имею претензий, что сама была невнимательной и неосторожной, но тот, видимо, не на шутку перепугался из-за моих кульбитов. Как он вообще нашел меня? Предлагаю Лиде забрать цветы себе.
– Поклонники? – спрашивает Горский.
И хоть бы вот капельку ревновал! Но нет же – улыбается, будто услышал смешное.
– Ага, боятся, что я их за решетку усажу, вот и пытаются соблазнить.
Нечто неумолимо меняется во взгляде Никиты, я не успеваю за переменами. Он пьет воду и молча покидает кухню, а мне становится неудобно как-то, что может подумать? И тотчас вспоминаю про девчонок, которые трутся вокруг него, про невесту, с которой не пойми что происходит, и сразу хочется еще парочку поклонников завести, только бы позлить его.
Ревную? Да нет же! Майя одолжила мне старенький планшет, и я прочитала в интернете, что после первого поцелуя – а взрослый-то у меня был первый – можно сильно привязаться к человеку. И никакая это не любовь. Я сказала любовь? Пф-ф, гормоны и только!