Я крепко обнимаю ее и шепчу на ухо.
– Уходи оттуда. Думай о себе, пожалуйста.
– Хорошо, кроха.
Я с тоской провожаю автомобиль, боюсь за нее. Почему с девчонками такое происходит? Я очень хочу думать, что все будет хорошо.
Надеялась быстро успокоиться, но волнение лишь усиливается, когда уходит Макс. Мы остаемся с Никитой вдвоем, и тревога заставляет быть смелее.
– Ты правда уедешь в Москву?
Горский вопросительно смотрит на меня.
– Лиля сказала, ты собираешься возвращаться. Она приходила к питомнику и просила отстать от тебя, потому что скоро вы будете счастливы вместе, а я останусь с разбитым сердцем, – выпаливаю все на одном дыхании.
Я боюсь его разозлить, услышать упреки, что не сказала раньше. Но он не кажется раздраженным или удивленным, просто притягивает к себе и прижимает крепкими руками. Я не могу нормально обнять в ответ, поэтому лишь утыкаюсь лбом в грудь – слушаю его сердце, пропитываюсь запахом.
– Твое огромное доброе сердце останется целым, обещаю. С Лилей я поговорю. И с отцом тоже, пора заканчивать этот спектакль.
Так не хочется придавать слишком большое значение его словам, но внутри все торжествует.
– А в Москву ты уедешь?
Блин, вот сейчас точно как обиженный ребенок говорю. Кусаю губу, а он касается ладонями лица и заставляет посмотреть на него. Глядит сам и застывает. Глаза темнеют или мне снова кажется?
– Уеду, – хриплым голосом отвечает он. – Не сейчас, позже.
Так хочется сказать, чтобы не уезжал, но я лишь обнимаю его здоровой рукой и прячу взгляд. Никита очень сильно нравится мне – с этим откровением я ухожу в комнату.
Уснуть не получается. Заново прокручиваю в голове все наши встречи и с ужасом осознаю, что Никита нравится мне с самого начала. С первых пусть и не самых вежливых слов. С одного хоть и колкого взгляда. Нравится, правда. Просто я была слишком глупа и неопытна, чтобы это понять.
После безуспешных попыток провалиться в объятия Морфея я смотрю сериал. Новый, в стиле романов Джейн Остин, только на современный лад. Уже третья серия. Интересно, а Никита думал обо мне что-то такое? Хотел бы вот так прижать в темном саду, впиться ладонями в бедра и целовать – забываясь, задыхаясь, без остановки?
Через час-другой я наконец отключаюсь. Скорее физически: тело устает, пока мозг продолжает думать и думать. А ночью первый раз в жизни мне снится неприличный сон.