Когда влюблен…
Я сбегаю от самой себя и дурацких признаний. Беру телефон, к которому пытаюсь привыкнуть, несколько раз подставляю палец к кнопке, но он не распознает мой отпечаток. Ой, ну и ладно! С этой шарманкой вообще без ста грамм не разберешься, как сказала бы Ира. Ввожу пароль, который Никита мне зачем-то поставил – мой год рождения, над которым он посмеялся – и звоню ребятам с работы. Впервые собираюсь попросить, чтобы меня подменили завтра. Хочу перед отъездом с Никитой побыть – выжать из этих счастливых деньков все. Пусть будет что вспомнить.
Не дозваниваюсь до Карины, набираю ее брата – оба работают у нас. Он без проблем соглашается, даже рад помочь. А позже и Карина звонит. В результате эти двое спорят, кто будет за меня дежурить. Я такого не ожидала, но приятно.
В спальню к Никите я прихожу после ванны с мятным гелем. Да-да, я на него подсела. На гель в смысле. Хотя что скрывать – и на Никиту тоже. Как-то без лишних слов сложилось, что ночую я с ним.
Никита отрывается от телефона и бросает на меня взгляд. Все же как он может оставаться таким спокойным, сдержанным, если я рядом пылаю синим пламенем!
Быстро пробегаю до кровати и юркаю под одеяло, ложусь спиной к Никите. Стараюсь незаметно придвинуться к нему, но выходит неуклюже, поэтому я замираю и почти не дышу.
Когда он выключает ночник и блокирует телефон с характерным щелчком, то ложится ближе и обнимает рукой. Я чувствую тепло дыхания на макушке и жар раскаленной кожи – она у него горячая, не то что мои вечно холодные ладошки.
– Ты во сколько встаешь?
– Я завтра выходная.
– Да? – удивляется он. – Круто.
Не буду говорить ему, что специально подменилась. Хотя Никита, наверное, и сам догадается.
Я честно пытаюсь лежать смирно, но, блин! То ногой пошевелю, то чуть сдвинусь в бок, то голову почешу, то руку под подушку уберу. Рядом с Никитой я будто на иголках. Меня переполняют чувства. Да они льются через край!
Я хочу отдавать, иначе меня просто разорвет. Хочу получать, чувствовать, что не зря поддаюсь. Страх остаться одной первый раз в жизни такой явный. Подбирается к горлу, душит.
Снова верчусь. Стараюсь тихо, но получается наоборот.
– Ра-ада, – Никита щекочет ухо и шею хриплым шепотом, – тебе в школе не показывали эксперимент со стеклянной палочкой и шелком?
– Это химия, физика? – недоумеваю. – У нас на них вечно классный час проходил. Класс-то не самый примерный был, мягко…
– От сильного трения о шелк, – перебивает Никита, медленно опускает руку вниз по талии к животу и резким движением прижимает к себе, отчего я не сдерживаю всхлип, – стекло электризуется и начинает притягивать.