— Да пошел ты! Не трогай меня! И надень уже футболку!
Футболку он, к моему огромному облегчению, надел и соблазнительные кубики спрятались под трикотажной тканью, а потом был странный и смущающий разговор с альфой, в процессе которого меня не покидало ощущение, что я на допросе.
Вернувшись в дом, я собралась опять лечь, но глаза выхватили в ворохе постельного белья несколько бурых пятен, да и неприятно стянутая на бедрах кожа доставляла неудобство.
Несколько минут в душе исправили проблему, а, выйдя из ванной, я обнаружила, что Никита уже перестелил постель и гремит посудой, разогревая еду и накрывая стол для завтрака.
Я осторожно присела на стул, — резкие движения отзывались острой кусающей болью внутри.
— Ты как? — передо мной появилась тарелка с теплой рисовой кашей.
Никита взъерошил волосы ладонью и от этого естественного движения, выдававшего его растерянность и нервозность, футболка задралась, обнажив тонкую полоску кожи, покрытую темной порослью. Я отвела глаза.
Что со мной происходит? Каждое его движение вспыхивало в мозгу картинкой нашей первой ночи. При виде его живота я вспоминала, как гладила каменный пресс и впивалась ногтями в бока; от игры мускулов на руках пересыхало во рту — я опять ощущала скользящие по телу пальцы и крепкую хватку, удерживающую меня на месте. На лицо и губы Никиты посмотреть я так и решилась, представляя, что мне придет в голову при виде заросших мягкой щетиной впалых щек и губ, так сладко и порочно доводивших меня до безумия.
— Оо… - я уронила голову на руки, спрятала горящее лицо в ладонях и беспомощно застонала — даже под закрытыми веками продолжали мелькать картинки, как в музыкальном клипе, только вместо певцов и актеров там были мы с Никитой. Обнаженные, задыхающиеся от страсти, с блестящими от пота телами и влажными волосами.
— Насть.. — Никита присел рядом на корточки и положил ладонь на колено. — Тебе стыдно? Я не пойму, почему. Все же хорошо. Или нет?
Черт! Я и забыла об его эмпатии, а ведь он предупреждал, что чувствует мои эмоции. Ну и как от такого что-нибудь скрыть?
Я нехотя подняла голову и с трудом заставила себя посмотреть в участливые глаза Никиты. Похоже, он искренне хочет помочь, вон как хмурится и даже губу закусывает. О, нет! Опять губы!
— Пойдём в кровать, тебе нужно полежать. — Ладонь на колене слегка сжалась, переместилась на запястье левой руки, Никита встал и осторожно поднял меня.
Он первым забрался на кровать и сел, опершись спиной об изголовье. Поманил меня, дождался, пока я, как кряхтящая старушка, заползу к нему и уложил спиной себе на грудь.