Спичка погасла, и тут же за спиной Феликса Яновича раздался какой-то шорох. Не оборачиваясь, Колбовский сказал.
– Вы можете не таиться, Егор Мартынович. Я не донесу в полицию.
Несколько мгновений царила тишина, а затем сзади раздалось сердитое сопение.
– Умник, тоже мне! – хмыкнул Бурляк.
Они вышли на крыльцо, и Феликс Янович окинул Егора внимательным взглядом. Простодушное лицо Бурляка покрывалась нездоровая бледность, щеки запали, а веки набухли и посинели. На нем была рубаха явно не первой свежести, суконная куртка, заляпанная грязью, и картуз. И хотя сивухой от него не пахло, на ногах Бурляк стоял шатко, словно человек, перенесший тяжелую болезнь.
– Вы как меня узнали-то? – спросил Бурляк, опираясь на темные от влаги перила крыльца.
– Больше некому, – Феликс Янович развел руками. – Там полицейские натоптали, конечно, но поверх них на грязи несколько совсем свежих отпечатков. И видно, что сапоги, а не штиблеты как у господина Муравьева. Кому, кроме вас, могло понадобиться сюда прийти? Да еще и замок не двери сломать. Нехорошо-с!
– Ха! – фыркнул Бурляк. – Плевать на замок. Мне надо было зайти туда и самому убедиться.
– Убедиться в чем?
Бурляк помедлил, а затем повернул круглое лицо к Феликсу Яновичу и спросил:
– А вы верите, что ее убил грабитель?
– Кто же еще? – в горле Колбовского стало сухо и горько.
– Не знаю, – вздохнул Бурляк. – Но это какой-то бред!
Его лицо исказилось, глаза мгновенно наполнились слезами, и Феликс Янович деликатно отвел взгляд, чтобы не смущать бедолагу.
– А этот даже не показался здесь! – зло выдохнул Бурляк. – Не счел нужным!
Начальнику почты не надо было уточнять, кого имеет в виду Бурляк. Но он деликатно промолчал.
– Если кто и желал ей зла, так это он! – яростно продолжил Егор.
От этих слов Феликс Янович несколько опешил.
– Так вы что же – склонны обвинять Алексея Васильевича? В подобном злодействе? – растеряно уточнил Колбовский.
– А кого же еще?! Вы-то, надеюсь, не поверили в брехню про грабителей?
– Я бы не стал никого обвинять огульно, – уклончиво ответил Колбовский.
Бурляк не ответил, а только презрительно хмыкнул. Феликсу Яновичу помолчал, размышляя – не будет ли слишком опрометчиво воспользоваться помощью такого ненадежного человека? Бурляк явно был подвержен импульсам и склонен к необдуманным поступкам и выводам. С другой стороны, отделаться от него сейчас будет крайне затруднительно. Феликс Янович решил рискнуть.
– Раз мы оба с вами здесь, я хотел бы попросить вас о помощи, – аккуратно предложил он.
– Помощь?! В чем?! – Бурляк, опомнившись, уставился на Феликса Яновича. – Вам-то какое дело?!