Мои воспоминания прервал чей-то писк. Это оказался котенок, он прятался в длинной траве и махал черным хвостом. У него были зеленые глаза и пушистые кисточки на ушах.
«Не трогай! Вдруг он заразный», – сказал тогда папа.
– Ничего подобного, – ответила мама. – Наверняка у соседей потерялся кот и решил остаться здесь, может, он даже нашел себе пропитание.
– Я очень надеюсь, что мышей здесь нет – ответила я, посмотрев под ноги, в темно – зеленую траву.
Дует летний теплый ветерок, развевает кудрявые волосы и приходят теплые воспоминания.
Детство, детство. Куда ты уходишь? Неужели вскоре пройдет та пора, когда я перестану радоваться мелочам, теплой погоде и воспоминаниям?»
Глаза заслезились. Я не знаю почему; может, эта запись вызвала то чувство теплоты в душе, которое я перестала чувствовать после аварии? А может, это слезы грусти? Эта запись вызвала смешанные чувства: было в ней что-то родное, что майским теплом отдавалось в душе. Я поняла, почему в тоже время стало очень грустно: неужели эти прекрасные минуты и воспоминания останутся записками на бумаге?
Я перевернула страницу; она была пустой. Но очевидно, что на ней что-то было написано, а потом замазано корректором. Мне стало интересно, что там было раньше. Появилось чувство неизвестности, ведь я не помнила ни одной детали, за которую можно ухватиться и вспомнить большую часть воспоминаний. И пока что инструментами для оживления памяти являлись дневники.
Я постаралась навести страницу на свет так, чтобы просвечивала запись. Но бумага достаточно потрепалась и испортилась, а гелиевая ручка не проявилась. Я обязательно посмотрю в интернете, чтобы любым способом проявить эту запись.
Но пока я отложила поиски, листая дневник до конца.
Самым странным в нем являлись заметные перемены: мир вокруг маленькой Дили с каждой страничкой терял цвета, пока вовсе не потускнел. Запись с сиренью была переломным моментом; после нее началось убывание детского счастья.
Одна из следующий записей выглядела так:
«Здравствуй, дневник. Еще одна неудачная попытка написать что-нибудь здесь; я долго с этим тянула, ведь исписывание листов бездушной бумаги означало, что мне некому выговорится.
Однако, я больше не могу держать всю эту ненависть в себе.
Нелюбовь к себе. Это такая штука, когда ты подходишь к зеркалу и чувствуешь, как внутри все сжимается от недовольства. Как ты проклинаешь себя и свой чудовищный характер, и уродливую внешность. Самым обидным является то, что я не могу ничего изменить.
А еще я ненавижу людей вокруг. Ненавижу это стадо баранов, которые плывут по течению, сами не зная куда. Они оскорбляют остальных, пытающихся выбраться из этого течения. Они не знают прошлого и будущего, также, как и настоящего. Меня долго бесило все это, пока я не осознала, что я такая же, как они.