Мы с Артуром присели на край крыши; отсюда можно свесить ноги, но я этого делать не хотела; слишком опасно и страшно, когда смотришь вниз. Внизу ездили машины, ходили люди, рядом, чуть выше, летали птицы. Внезапно я подумала: а что будет, если я здесь оступлюсь? Споткнусь и полечу с крыши. В такие моменты у людей пролетает вся жизнь перед глазами; а у меня и пролетать нечему.
Я задумалась об этом. Вот был человек, живой. Он дышал, чувствовал, двигался, говорил, жил, в конце концов. Одно легкое движение, один малюсенький шаг; шаг в пустоту, в пропасть, в вечную бездну. Один маленький шаг, и человека больше нет. Он ушел на встречу смерти. Ушел, и его никто не сможет вернуть. Никто не сможет воскресить воспоминания и мысли того человека. Хотя отчасти это сделать возможно. Но разве это кому-то понадобится?
Да, Диля, сейчас думать о смерти – самое время. Стоит напомнить себе, что ты пришла сюда говорить с другом детства, а не делать шаг навстречу смерти. Да и нужно ли мне это? Нужно ли мне уходить? Ведь вокруг столько всего прекрасного и замечательного. Столько людей, пейзажей, звуков, запахов, чувств, движений, свободы, столько жизни. Насколько нужно быть отбитым, чтобы добровольно лишить себя всего этого?
Всю дорогу мы с Артуром просто молчали. Думаю, здесь и слов не нужно – и так хорошо осознаешь, что человек думает и чувствует. Но теперь повисла неловкая тишина, и никто не знал, как начать разговор. Волосы растрепал ветер, они налипли на лицо и испортили мой внешний вид. Я быстро и незаметно поправила непослушные пряди, и с тонкой иронией сказала:
– Ты хотел о чем-то поговорить?
– Угу.
– О чем же?
Наступило молчание. Долгая, протяжная пауза. Шум окружающего мира прерывал спокойствие, мешал мыслям. Сердце предательски стучалось, отмеривая каждый стук, словно тиканье часов. Руки онемели, а я терпеливо ждала, когда же Артур заговорит. Снова мои волосы прилипали к лицу, мне было сложно повернуться и посмотреть на Артура. Я не видела его лица, но я буквально чувствовала, что он не знает, с чего начать и какие подобрать слова. Черт, вот чего он молчит? Наверняка что-нибудь серьезное, просто так он на крышу меня не позвал бы.
– Я хотел поговорить о твоей новой матери, и удочерении, – издалека начал мой рыжий друг.
Я вопросительно посмотрела на него: с чего это его так волнует Галя? Пока что у меня все отлично; у нас хорошие отношения, есть о чем поговорить, она помогает восстановить некоторые воспоминания через фотографии. Об удочерении и моей амнезии ему наверняка рассказала Виктория; да, она любит болтать, в этом я убедилась.