— Молодой человек, что ты все по ночам-то изводишь себя всякими книжками? Ведь завтра день у тебя.
Фух! И лампа перед тобой на столе гаснет. А сама уходит, держа свечу и прикрывая пламя ладонью, на хозяйскую половину и следит оттуда, пока не убедится, что ты больше не засветил огонька. Вряд ли она при своем богатстве жалела керосин, он-то был не дорог. Но лошадь должна быть накормлена, а батрак должен за ночь выспаться, не то на другой день от них не будет проку.
Так думали хозяин и хозяйка. Но и батрак не лыком шит. Джек Лондон меня захватывал, да и запретный плод, как известно, сладок. В воскресенье я купил в лавке электрический фонарик и стал читать, накрывшись с головой одеялом. Но такая уловка требовала затрат — надолго ли хватит батареи карманного фонарика!
После случая с «Анной Доротеей» керосиновой лампы уже не задували при моих ночных чтениях. Когда же Тынне, который до сих пор всегда был на Сяаренанге первым по изобретательности и по могуществу, перещеголял соседа, вызвав из города настоящего электрика, турбинный ветряк Тынне поднялся, считай, до облаков, и в каждую комнату провели провода, так что мне по ночам света вполне хватало.
Но на следующий год я в батраки к Тынне уже не попал. Может быть, я слишком уж вник в дело, а кто много знает, тому вырви глаз, говорит пословица. А может быть, из-за моего чтения по ночам. К Тынне подрядился новый батрак, хотя и не дурак выпить, но было известно заранее, что перебивать свой сон чтением он не станет.
Так-то вот еще за год до войны распробовал я у старого Юри Тынне, что такое электро, и получил у него понятие о боттенгарне [3]. И нечего удивляться, что вскоре после войны я и на Ухте на своем дворе поставил мачту с ветряной турбиной. А через две недели такая же мачта стояла у колхозной конторы.
До чего же приятно было при подходящем ветре слушать шелест крыльев ветряка. В конторе и в доме председателя молоком разливался свет, и почти на каждом втором рыбацком дворе в Ухте жужжал под небом маленький двухкрылый ветряк. Их мастерили сами мужики, а динамо и аккумуляторы добывали почти задаром на материке в складах утиля, куда после войны свозили всякие механизмы. На многих разбитых танках, грузовиках и тракторах оставались невредимыми их электросердца, и теперь они пошли в дело и у нас, в Ухте, и в других поселках на побережье.
Жужжат волчки от ветра,
И залы в Ухте светлы, —
пели мужики на октябрьские праздники за кружками пива. «Залы» — было, конечно, преувеличением, потому что таких просторных и уставленных от пола до потолка всяким барахлом горниц, как у Юри Тынне на Сяарепанге, здесь не было ни у одной семьи. Лет сто или больше назад, правда, и здесь наскочил на берег большой корабль. Но деды нынешних ухтусцев не спешили ради спасения потерпевших рубить ванты. Во всяком случае, на Ухте следов такой помощи не осталось.