Отец отработал в поле целый день. От изнурительной работы и тридцатиградусной жары под палящем солнцем его организм был истощен. Зная, что жена на сносях, он сегодня оставил Марфу дома. На сердце у Евдокима было не спокойно. Вроде не первые роды у жены, а всё же, что-то терзало его душу.
Евдоким торопился домой. Подходя к дому, он увидел около дома старшего из детей.
— Федька, че здесь делаешь?
— Мамка рожает. Бабка Лукерья выгнала из избы. Казала Богу молиться. Мамке худо. Вот я дожидаюсь, тебя батько.
— Понятно. А где все мальцы?
— Бабка Авдотья наша пришла и всех забрала. А мене казала тебя дожидаться. Вот я жду.
— Федька, молодец. А теперь беги малец до бабки своей. Я опосля за вами ворочусь. — Евдоким шлепнул любя Федьку, тот стремглав помчался к бабце.
Приоткрыв дверь в сенцы, отец семейства услышал крики жены. Марфа орала, но казалось, что нечеловеческим голосом. Что же такое происходит?
— Святы Боже, Святы крепи… — Евдоким начал усиленно молиться.
На его голос в сени выскочила помощница бабки Лукерьи, молодая девка Анька. Она помогала повитухе принимать роды. Бабка Лукерья становилась уже старенькой и постепенно передавала свой бесценный опыт. Годы уже брали своё. А Анька была дальней родственницей Лукерьи.
— Ты, че здесь? А ну пошёл отсель, бабка Лукерья казала никого не пущать.
Евдоким опешил, вышел во двор, сел на завалинку и нервно закурил. Неизвестно сколько было ещё ждать. Но деваться было не куда.
***
Драгомир сидел около дома и смотрел на чарующий закат. В руках старого ведьмака традиционно дымилась трубка. Сегодня было как-то не спокойно на душе. Нет, это не был посыл от Агния. Драгомир отпустил своего ученика. Тот был уже самостоятельным ведьмаком. Что-то же тогда происходило?!
Наконец пришло озарение. Он почувствовал глубокое удовлетворение и глубокую радость на душе. Неужели это свершилось опять?
— Значит, опять рождается, мой ведьмочек. Я найду тебя. Ты только держись. Я уже в пути.
Драгомир быстро засобирался в дорогу, на поиски нового ученика.
***
Уже стемнело. На небе загорелись первые звезды. Анька выскочила во двор. Она была вся взволнованная и растрепанная.
— Евдоким… Евдоким… — голос у девки срывался.
— Шо, шо стряслось, родила? — Евдокима от волнения, аж трясло.
— Быстрее, бабка Лукерья тя зовёт.
— Ша, поготь, уже бегу.
Когда Евдоким миновал сенницы и вошёл в избу, то здесь его уже поджидала повитуха. По её ошеломленным глазам он понял, что произошло, что-то страшное.
— Сядь на лавку.
Мужики покорно сел. Ноги у него и так сами подкашивались от страха. Боязно было за себя, за жинку и за неродившиеся дитя.
