Пора было ложиться спать. Василиса решила выйти "по ветру". Во дворе было не спокойно, из хлева раздавалась какая-то возня, и был слышен шум скотины. Василиса, испугавшись, забежала в сени дома.
— Архип вставай, подъем. В хлев забрался волк. Скотина орёт.
— Шо, какой… — мужик, просыпаясь, ещё не понял, что случилось.
Через минуту, наскоро одевшись, он уже бежал в хлев. Из оружия схватил первое, попавшее под руку, в правой руке он крепко сжимал топор, в левой держал огарок свечи.
Когда открыл хлев, то ожидал увидеть волка или рысь, но никак не такое существо. Над коровой склонилось какое-то создание, в грязных лохмотьях и мирно причмокивая, пило кровь.
При виде этого ужаса у Архипа затряслись руки. Он никак не ожидал увидеть такое. Бедное животное даже не издавало звуков. Корове помочь он уже явно не мог. Она точно была мертва.
— Ты ещё кто такой? — еле выдавил из себя мужик, голос его весь дрожал от страха.
Лучше бы он просто ушёл бы. Это спасло бы его жизнь. Существо в считанные доли секунды прыгнуло в сторону человека и встало напротив него. В свете огарка свечи Архип смог лишь разглядеть страшные красные глаза, на обезображенном и окровавленном лице.
Теперь мужик попытался попятиться назад, но было уже поздно. Даже топор, который он взял с собой в качестве оружия, ему не помог. Напоследок он сумел лишь только вскрикнуть, это был последний возглас в его жизни.
Одним резким движением костлявых рук, на конце которых были твердые и острые, как бритва ногти, существо вскрыло мужику горло. Через мгновение оно уже склонилось над ним.
Выходной Аркадий Иосифович проводил в кругу семьи, окружённый заботой домочадцев и многочисленной прислуги. Дело в том, что уже не молодой доктор пользовался всеобщей любовью. Его титанический труд в ведение медицинской практики, желание безвозмездно помогать и лечить людей в независимости от их социального положения в обществе, давало такой результат, как всеобщее уважение и любовь окружающих людей.
Аркадий Иосифович сейчас безмятежно сидел в своём кабинете и пил чай, листая зарубежный медицинский журнал, делая изредка для себя пометки в своей записной книжке. Иногда находя что-то новое, радовался как ребёнок, тяга к новым знаниям и открытиям у него оставалась всегда.
Иногда, задумываясь, он покусывал ушко пенсне, это привычка у него была ещё со студенческих лет, он уже тогда был близоруким и без очков уже обходиться не мог. От этого во взгляде у него и появился тот самый прищур, окружающие его люди сначала воспринимали это как хитрость в характере, а на самом деле это была близорукость.