– Как?! – опешил Ночной Шутник. – Ведь ты же давал слово, что он сможет менять правила заколдованной зоны, если займет твое место! Ты клялся попутным ветром?!
– Такая клятва свята для корсара! – кивнул головой человек с эспаньолкой. – Будь я проклят, если нарушу ее! Просто я забыл предупредить сэра Николаса о том, что устанавливать правила в заколдованной зоне он сможет лишь после того, как его назначат Хранителем. Это небольшая формальность. Но без нее он – самый обычный столб!
– Кто?!! Кто может назначить его Хранителем?! – закричал Шутник.
– Вероятно тот, кто опустил чары окаменения на эту полянку вокруг своей любимой пальмы…
– Софья Антоновна? Но ведь она…
– Именно!
Корсар мелко засмеялся – будто кто-то потряс сундучок с медными монетками-мараведи.
– Но ведь ты погубишь Софью Антоновну… – тихо произнес новоиспеченный Рыцарь Молний.
– Жалею, что такой шанс не представился мне раньше! – ощетинился корсар. – По милости этой старухи я проторчал столбом триста шестнадцать лет! Ведь это она обратила меня в камень, исполняя приказ Федора Первого! И, кстати, почему опять на «ты»?! Фи! Невежа!
– Это подло!
– Это справедливо! Зуб за зуб, глаз за глаз! Плох корсар, прощающий унижение…
– Завтра же я разыщу любого лентяя, готового стоять здесь столбом за сходную плату. А сэр Николас обретет свободу, разыщет тебя и преподаст пару уроков чести!
Коразон де Пьедра снова засмеялся.
– Кажется, я еще кое-что не сказал! Встать на место стража можно лишь один раз в году: рано утром, в тот день и час, когда на Почти Волшебное королевство напали пираты. И – да, чуть не забыл! В годовщину битвы должна разразиться гроза. Ты часто видел грозы в конце сентября? Лично я за триста шестнадцать лет вижу только вторую…
– Неужели в тебе нет ни капли благородства? Ведь сэр Николас освободил тебя!
– Он нанес мне поражение, унизил и отнял мою свободу! – яростно крикнул корсар, – Он получил по заслугам! Что до благородства – то не тебе судить об этом, щенок, которому я спас жизнь!
– Когда это?!
– Только что. Я же предупредил тебя об опасности и не позволил окаменеть.
– Зачем тебе это было нужно?
– Из чистого благородства… Я благородно пожелал разделить с кем-то свое торжество от победы над старым врагом. Ну и еще… Мне доставляет большое удовольствие любоваться твоим бессилием!
Коразон де Пьедра подкрутил ус, словно раздумывая еще о чем-то.
– Ладно уж, скажу! – наконец заявил он, подойдя к самому краю заколдованной зоны, – сам не понимаю, отчего я так добр к тебе! Я не собираюсь нарушать другую часть клятвы, и действительно хочу стать охотником на голубей. Но есть одна небольшая деталь. Я выражался в иносказательном, так сказать, метафорическом смысле. Ты ведь знаешь, что с давних времен голубей называют птицами мира?