«Кто же ты, милый друг? И где ты теперь?» – тихо вопрошает ведьма. Послушный ветер разносит ее шепот по миру, но не находит адресата.
Она ждет. А ответа по прежнему нет, и потому крепко-накрепко захлопывает ставни, закрывает все двери сначала на цепь, затем на чугунный замок и запечатывает их словами. Наивная ведьма, подарила возможность обмануть себя.
Ведьма скучает. Она бродит по дому, играет с домашними зверьками, иногда сопровождает брата, если он спросит. Теперь ее покои находятся рядом с домашними, она больше не прячется в деревянно-стеклянной комнате с мятой и книгами. Свито гнездышко в углу самой первой к выходу комнаты. Само собой, чтобы не будить остальных своими скитаниями по Дому, если таковые случаются. Раньше рядом с ней росли только кактусы, а сейчас к ее кровати склонились налитые соком листья алоэ. Это ли не знак исцеления? Невдомек ведьме, что то проклятие было лишь проекцией ее страхов и психосоматических признаков. Когда же она избавилась от тумана, начала терять связь с Ним, тем, кто уже не просто понимает, глядя по сторонам, а еще и дает советы. Началось непонятное ей восстановление, которое могло покалечить ее снова. Голова прояснилась, чего не случалось уже давно. И на смену страхам пришло нежелание одиночества. Стоило ей отказаться от мужчин, она почувствовала до ужасного горькую свободу. Оказывается, ее вдохновителями были и будут мужчины. Существа странные, но сильные, способные метнуть колун прямо в дерево, чтобы он как следует рассек туловище древа, и тут же подхватить хохочущую ведьму на руки вместе с котлом и толсто-пахнущей связкой иван-чая.
Предавшись воспоминаниям, она понимает, что нужно делать. Она бежит на ближайший рынок за особым горячим хлебом, влетает в Дом, кипятит родниковую воду, бросает туда крупные черные листья чая, терпкой вишни и, наконец, лезет в погреб, чтобы достать баночку соленых рыжиков.
В дверь стучат.
«Мамуля!» – кричит ведьма и обнимает блондинку в очках с малиновыми, как рассвет в августе, стеклами. Волосы в длинном блондинистом хвосте касаются поясницы. На бедрах длинная черная юбка с неприлично долгим разрезом. Юбка, которую мерила юная ведьма, когда Матери не было дома. Стрелки на голубых глазах делают ее взгляд еще теплее, чем всегда. Ведьма старалась копировать Мать, ведь каждая приличная дочь восхищается Матерью. Но стрелки – это удел высших опытных ведьм.
«Ты меня звала?» – спросила та.
Ведьма суетилась вокруг Матери. Четыре ложки сахара с горкой на маленькую чашечку чая, рыжики плотно закрывают всю площадь половинки горячего остывающего хлеба. Ведьма вытащила маленький полосатый грибочек из банки и положила в рот. Она сморщилась, закашлялась.