На прогулке, которая проходила в тюремном дворе, Кент передвигался еле-еле. Ноги были ватными и не слушались. И все-таки он решился задать мучавший его вопрос. Как удалось расшифровать сообщения в Москву? Ведь шифр был очень сложный, некоторые сообщения готовил сам Кент, а некоторые Хемниц-Макаров.
– Вот вы сами и ответили на свой вопрос. Макаров у нас уже почти целый год. Свои шифры он сдал после нескольких допросов, а по ним мы смогли подобраться и к вашим шифровкам. Вы ведь их не меняли, даже оказавшись в Марселе, – попытался подловить его Гиринг.
– Я не пользовался передатчиком в Марселе. И ничего не шифровал, – настаивал Кент.
Маргарет плелась за ними сзади и вслушивалась в разговор.
– Как вы мне надоели своим упрямством. И, похоже, я скоро начну вам верить! Я знаете, что думаю? Но пока не готов утверждать! Возможно, что все материалы, которые вы в Марселе отдавали Жану Жильберу для Центра, никуда не передавались и были просто выброшены. Да! Или, если он их все-таки передавал в Центр, то исключительно от своего имени.
– Жан один из самых ничтожных людей, с которыми мне приходилось иметь дело в разведке…
Допросы продолжались целую неделю. Кент ухитрился не назвать своего настоящего имени, а Гирингу это было не слишком важно. Кент многократно повторил, что сотрудники «Симекско» и «Симекс» никакого отношения к разведке не имели и даже не подозревали, что под носом у них кипит важная информационная работа в интересах Советского Союза. И все они – просто хорошие люди, никак не связанные с разведкой. И Маргарет.
В начале второй недели Кенту разрешили остаться с Маргарет наедине. Свидание было коротким. Маргарет успела шепнуть Винсенте, что из разговора надзирателей она поняла: их в ближайшие дни повезут в Берлин.
– Меня-то понятно, мне пришлось сознаться, что я советский разведчик, – недоумевал Винсенте. – А тебя-то зачем? Они же обещали тебя отпустить!
– Обещали! Но, скорее всего, не собираются выполнять своих обещаний. И будут таскать меня вслед за тобой по тюрьмам… Им нравится вести допросы в моем присутствии!
Вечером того же дня Кент в очередной раз спросил Гиринга, когда отпустят Маргарет.
– Ваш визит в Берлин, раз уж вы про него узнали, будет коротким, – пояснил Гиринг. – Дело Шульце-Бойзена в общих чертах окончено. Остались мелкие детали и формальности. Я предложил вашей Маргарет остаться в Бельгии и подождать вашего возвращения из Берлина в одной из бельгийских тюрем. Она отказалась. Сама! Сказала, раз уж мы не хотим освободить ее совсем, она лучше поедет вместе с вами в Берлин.