Концерт состоялся 8 апреля 1944 года. Открыла концерт наша младшая рота. В центре с баяном сидел Иван Иванович Чичигин, по бокам от него и сзади в несколько рядов его беспокойное воинство. Как мы старались! Бурными аплодисментами провожал зал каждую спетую маленькими певцами песню! Особенный успех выпал на долю песни "Вечер на рейде". Пели мы ее не совсем обычно. Иван Иванович играл вступление, а за сценой как бы издалека раздавался красивый баритон нашего офицера-воспитателя Маняка, певшего запев, а припев подхватывала вся рота.
В тот период у нас не было в роте художественного руководителя. Чичигин был и нашим учителем пения, и аккомпаниатором, и дирижером в одном лице.
Львиная доля аплодисментов досталась самому маленькому суворовцу училища Боре Кандыбе. Когда он строевым шагом вышел на нашу низенькую сцену, в зале поднялся шум, многие повставали с мест, чтобы разглядеть чтеца-декламатора. Послышались выкрики: "Не видно! Пусть станет на стул!" Пришлось улыбавшемуся Ивану Ивановичу вынести из-за кулис табурет и водрузить на него Бориску, отчего он "подрос" до роста капитана Чичигина.
Я в училище пришел, сразу смех кругом пошел:
Все сказали: маловато что-то росту для солдата,
Но когда мундир надел и за парту в классе сел,
Воспитатель-офицер ставить стал меня в пример:
"Он хотя и маленький, но зато удаленький,
Он хотя и небольшой, зато учится с душой!"
Раз пошли мы все в поход, а кругом шумит народ:
"Он от строя отобьется, на руках нести придется".
Тут оркестр ударил марш, четко шаг считает наш
И я слышу, как за мною говорят совсем другое:
"Он хотя и маленький, но зато удаленький,
Он хотя и небольшой, а шагает все ж с душой!"
Стихи были написаны специально для Бори сержантом Лариным по известному стихотворению Солодаря. Был в ту пору Боря Кандыба ростом 1 метр 5 сантиметров.
После нас выступили старшие ребята. Прекрасно сплясал "Казачка" Валентин Краснов из старшего подготовительного класса, Валико Гомелаури (ныне генерал-майор) спел на грузинском языке песню "Сулико", а в зале подхватили на русском. Юный армянин в национальном костюме под бубен исполнил армянский танец.
Кстати, о культе личности Сталина. Что мы, дети, в начале 1944 года знали о великом отце всех времен и народов? Да почти ничего! Нас воспитывали офицеры-фронтовики, молодые, образованные, ершистые, независимые. Командуя ротами, батальонами в битвах Великой Отечественной войны, они десятки раз смотрели в лицо смерти. Познавшие великое фронтовое братство, они знали цену и словам, и поступкам, и смертным людям, и богам. Они не могли не задуматься над событиями последних довоенных лет, трагедии 41 года. Мне кажется, наши офицеры-воспитатели оберегали наши детские души от того, во что сами интуитивно не верили, не могли верить, исходя из здравого смысла, из жизненного и фронтового опыта. Впрочем, если и были разговоры о Сталине, то велись они скупо и сухо, без подробностей, без подобострастия, не оставляя заметного, яркого следа в наших душах, в нашей памяти.