Покинув пределы «Кёрс-Роуз», я медленным шагом направился в сторону тихих, неприметных улочек, слившихся в одну сложную систему запутанного лабиринта, который по ночам мог завести заплутавшего в абсолютно любой мир, дверь в который в этот послеполуночный час окажется открытой. Именно поэтому в течение года в городе пропадают души, уже не возвращаясь назад. Куда они попали, увязнув в паутине сложного ночного лабиринта Сан-Лореила? В еще более кошмарное место, ставшее, возможно, их вечной могилой.
Завернув за угол, едва освещенный бликом умирающего фонаря, я растворился в кромешной темноте переулка, ожидая, когда мой преследователь потеряет меня, пройдя дальше по мостовой дороге, устланной холодным лунным ковром.
– Какая хорошая лунная ночь, – внезапно раздался знакомый тихий голос, заставивший меня покинуть мглу холодного пространства. Под одним из фонарей, на небольшой резной скамейке, сидела Вейн, запрокинув лицо в черное небо, на котором безмолвно воцарилась божественная Луна. – Извини, что потревожила тебя, – ее чистейшие глаза, казалось, впитали в себя всю чистоту лунного света, став еще более таинственными и очаровательными, – но я хотела еще раз встретиться с тобой.
Я молча сел рядом с ней, не сводя глаз с красивого бархатного черного мотылька, бессмысленно обжигающего свои нежные крылья о горячее стекло фонаря.
– Ночью город не такой безопасный, как может показаться. В это время он легко может заживо проглотить любую душу, попавшуюся ему под руку.
– Я не боюсь, – легко ответила она, как ее тонкие губы едва содрогнулись в улыбке. – В темноте нет ничего страшного, даже в такой… живой.
– Откуда ты, Вейн? – Она абсолютно не была похожа на остальных жителей города, студентов академии, чем и особенно привлекла мое внимание. Такая чистая душа не могла быть частью реальности Сан-Лореила.
Она задумчиво посмотрела на меня, словно я не должен был задавать этот вопрос, внезапно задевший ее за живое. Я уже хотел было извиниться за заданный мною вопрос, как она нашла, что ответить, избавив себя от моего излишнего любопытства.
– Я родилась здесь, но душа моя где-то очень далеко отсюда. Не знаю, где бы она могла быть.
Безмолвное молчание накрыло нас обоих одной огромной волной, в которой мы могли бы запросто захлебнуться, если бы не нежный голос Вейн, развеявший смертельную пустоту между нами.
– А где же твоя душа? С тобой ли?
Со мной ли моя душа? Еще никто не задавал мне этот вопрос, не был так близок ко мне, как сейчас близка она, та, имя которой я готов произносить, точно молитву, посвященную неизвестному, но самому милосердному божеству во всевозможных существующих мирах.