Осталось ждать. Спустя некоторое время по цеху пополз зловонный душок, свидетельствующий о полном ходе процесса. Зловонная жижа пенилась и пузырилась, словно лава, на стенах виднелись следы от брызг периодически выстреливающих из унитаза, в воздухе пахло сероводородом, метаном и «Примой» производства Тютюновской фабрики. Федор курил, не замечая царящего зловония, он был доволен и пресыщен своей гениальностью. Сортир был спасен, Федька награжден, а крановщицам новый кипятильник слепили, да такой, что у них стаканы на столе подпрыгивать стали, и свет в подсобках выбивало. Короче полный хэппи –энд, и мастер доволен и крановщицы, ну а мужики после работы премию пропили. Зачем халявным деньгам пропадать?..
Воспоминания о прошлом прервало какое–то топание и бряцание, Василий нехотя разлепил веки на опухшем лице. Бряцание доносилось из коридора, Васек выглянул в зарешеченное маленькое окошко двери – по коридору вышагивало, топая кирзовыми сапогами какое – то чудо в камуфляже. На поясе его болтался котелок с бренчащей внутри то ли вилкой, то ли ложкой, об котелок постоянно его задевая, брякалась пустая фляжка. Из кармана торчали наручники и газовый баллончик, на груди шипела рация, и колыхались аксельбанты, в руках этого чуда была дубинка, а апогеем всему служила папаха с белогвардейской эмблемой. Николаев подумал поначалу, что это глюк и потряс головой, но глюк не желал исчезать и упрямо топал сапогами по каменному полу.
–Ты кто? – спросил чудо Василий
– Я казак! – ответило чудо.
– Долбоеб ты – пробубнил Николаев и вернулся на свою койку.
В последнее время в городишке, где проживал и трудился Василий, зародился странный обычай – ставить казаков куда ни попадя. В охрану, в вытрезвитель, в патруль, в оцепление – казаки проникли всюду.
Откуда они взялись на земле отвоеванной при Иване Грозном у удмуртов, никто не понимал, сами они считали себя потомками атамана Ермака, но при этом носили форму царской армии начала ХХ века. Может это были потомки недобитых колчаковцев, половина из которых ранее была партработниками и агитаторами, но потом резко прозрела промыв свои мозги техническим спиртом. И теперь это шутовское воинство, ходило, бряцая саблями, выточенными из автомобильных рессор, везде, где маячила тень халявы, в том числе и в вытрезвителе.
Под мерное бряцание потомка Ермака – Колчака, Василий вновь провалился в мутные сумраки своего сознания, заснув отравленным парами алкоголя сном. Василия мучили кошмары…
Снилось ему, что он один одинешенек среди лязга и грохота механизмов бегает по цеху в паническом ужасе, а за ним носятся огненные змеи – полосы раскаленного металла, грозя обрушиться, обвив тонкую шею тщедушного алкоголика и выжечь разрушенную спиртом печень Николаева. Васька бегал, ловко уворачиваясь и уклоняясь от бросков огненной анаконды, но проклятая змеюга обвила кольцами ногу Николаева и Василий забравшийся от огненно – рыжей угрозы на потолочные фермы цеха, полетел вниз…