Желтый снег у крыльца барака, почти растаял, и сквозь землю начали пробиваться неугомонные лопухи, которые были чем – то сродни жителям барака, видимо своей неубиваемостью жизненными неурядицами. На крыльце стоял отец Вовчика и курил, мечтательно глядя в наполненную весной даль.
Вовчик движением ладони стряхнул воду с лысины и подошел к отцу
– Батя, привет, я это… на стройке в общем уснул
Василий Николаев обернулся к сыну и не смог сдержать смех
– Кто ж это тебя так обкарнал? Тебе же мать деньги давала, чтоб ты как человек подстригся. Башкой-то, где елозил?
Вовчик засмущался
– Дык это… машинка там сломалась, в парикмахерской.
– Ну, ну, гони давай дальше – отец флегматично затянулся и выпустил дым вверх – друзья поди твои оболванили на стройке, а деньги пропили.
– Дашка тварь проболталась? – не сдержал негодования Вован
Батек усмехнулся
– Да ты б хоть прогулялся сначала, прежде чем домой переться, самогоном за километр прет – засмеялся отец и отвесил звонкого фофана по лысой, со следами порезов башке сына – лысину что ли ты им натирал?
Вовчик насупился и прошел в дом. Гулять он не хотел – он хотел есть.
В прихожей пахло щами из кислой капусты и несло перегаром. Вовчик заглянул в открытую дверь комнаты сестры, та валялась на полу и сопела, сестра была бухая в жопу и спала прямо в своем сверкающем фольгой и люрексом дискотечном прикиде. Из кухни выглянула мать с полотенцем в руках
– Опа, нарисовался! Где вы шляетесь все? Ишь… поползли из дома, как потеплело, всё прохлаждаетесь, а мать с отцом паши тут на вас раздоблаев. Одну малолетки какие то с утра из машины выволокли, до двери дотащили, поставили к стене, позвонили да убежали, лежит сейчас …сопит. Тебя с Колькой нет нигде. Вы что думаете, мать железная, мать все стерпит? – мать замахнулась на Вовку, готовя огреть его полотенцем, но увидев гладко выбритую башку сына, торчащие уши и испуганное лицо, не выдержала и словно в изнеможении от усталости села на табурет в углу, закрыла лицо руками и казалось зарыдала… Вовчик осторожно подошел к матери
– Мам, ты чего – испуганно спросил сын
Его мать тихо содрогалась… но трясло ее не от плача, а от душившего ее смеха
– Дебииил весь в папаню – проговорила сквозь смех мать Вовчика – ты б еще вареньем свою лысину намазал – ооой, дебиил… Иди бошку вымой. Где ползал только не понятно.
– Ну вот – подумал Вован – опять до башки докопались – он был заинтригован.
Вован подошел к зеркалу, лысина его была чернее ночи и словно измазана углем. По голове виднелись потёки чёрных разводов. Вовчик опешил. Он не понимал, где так мог измазаться и с трудом перебирал в памяти моменты прошедшего дня. И тут его затуманенное сознание вырвало из общего потока незначительный эпизод: ухмыляющаяся Дашка протягивала полупьяному Пуче какой то листок бумаги, чтоб он протер голову Вовчика после бритья. Неспроста салфетка показалась Вовану жестковатой, ведь не салфетка это была – а листок копирки. Вовка спонтанно стиснул кулаки, пообещав поглумиться над Дашкой при случае, и принялся отмывать свою отретушированную лысину.