Разыскать интересующего его молодого человека по фамилии Сыромятников было несложно, «прокрутить» время и заснять – хорошо японский фотоаппарат подвернулся кстати! – тоже труда не составляло.
Сложнее было отследить связи Сыромятникова и установить время контакта со связным, но оказалось, что это еще впереди.
И после того, как Сыромятников отлучившись в туалет и передав там кассету полному арабу, вернулся за столик к своим товарищам, араб уже не выпадал из поля зрения Свиридова.
Тоня спокойно читала книжку, охраняя сон мерно дышащего Свиридова.
А араб, покрутившись по городу, вернулся в посольство под звездно-полосатым флагом и собрался доложить резиденту о факте передачи информации, но …
Араба через некоторое время нашли мертвым, а кассеты при нем не было.
Свиридов снял информацию из сознания араба.
Кассета, помещенная в полиэтиленовый пакет, уже лежала в номере американцев Джона и Джай.
А утром кассета оказалась в городе недалеко от Москвы на туалетном столике Мари с запиской «Спрячь до моего возвращения. Свиридов.»
А Джон проснулся и набросился на еду, заказанную в номер.
И в этот день они тихо погуляли в парке неподалеку от отеля.
– Прости меня, Джай! Я не виноват, но все равно прости!
– Джон, дорогой, не забивай себе голову всякой ерундой! Дыши – здесь такой чистый воздух! Когда еще мы с тобой вот так спокойно сможем погулять … да еще по Парижу!
– Послушай, Джай, дорогая. Вот что писал старина Хэм.
«В те дни у меня не было денег на покупку книг. Я брал книги на улице Одеон, 12, в книжной лавке Сильвии Бич «Шекспир и компания», которая одновременно была и библиотекой. После улицы, где гулял холодный ветер, эта библиотека с большой печкой, столами и книжными полками, с новыми книгами в витрине и фотографиями известных писателей, живых и умерших, казалась особенно теплой и уютной. Все фотографии были похожи на моментальные, и даже умершие писатели выглядели так, словно еще живы».
– Джон, что это? Вот эта улица!
– Конечно. Слушай дальше. «У Сильвии было подвижное, с четкими чертами лицо, карие глаза, быстрые, как у маленького зверька, и веселые, как у юной девушки, и волнистые каштановые волосы, отброшенные назад с чистого лба и подстриженные ниже ушей, на уровне воротника ее коричневого бархатного жакета. У нее были красивые ноги, она была добросердечна, весела, любознательна и любила шутить и болтать».
– Смотри, а магазин цел! Зайдем?
– Конечно. А у старика Хэма абзац заканчивается словами «И лучше нее ко мне никто никогда не относился.»
– Джон, да это «Праздник, который всегда с тобой»?! Зайдем?