Обнажённая, один на один с идеалом в голове и отражением в зеркале… Как душа перед Богом. Тяжело выдерживать такое каждый день. И многие не выдерживали. Шли к нему.
Он внимательно выслушивал. Спрашивал, согласны ли с их критическими оценками собственной внешности родные и близкие им люди. Как правило, оказывалось, что их любимые мужчины, родители и друзья, напротив, изо всех сил убеждали ничего не менять. Говорили им, что они прекрасны и любимы именно такими, как есть. Но чем больше приводилось аргументов, тем настойчивее становилось их желание стать такой, какой хочется, а не такой, какой родилась.
Впрочем, наверняка были и те, кто прислушивался. Тогда они просто не приходили к нему на приём. Те же, кто переступал порог его кабинета, были настроены весьма решительно.
Тогда он предпринимал ещё одну попытку. Уже от своего лица. Ведь он не только хирург, врач, способный избавить тело от явного или мнимого недостатка. Он ещё и мужчина. Да, давно не молод. Но он ещё не разучился искренне восхищаться женской красотой. Той, которая ну никак не раскладывается в голове на отдельные носик, губки, глазки. Той, которая воспринимается лишь целиком, вместе с обликом, голосом, запахом, неуловимым движением плечика и случайным касанием руки. Той, которая, как бы это банально не звучало, неповторима и есть у каждой.
Он находил такие слова, от которых любая женщина, услышь она их в обычной жизни, почувствовала бы себя самой прекрасной и неотразимой, навсегда оставив свои комплексы и сомнения. Но, увы, эти разговоры проходили не в обычной жизни. Для сидящих напротив него бой уже начался. Они успели всё для себя решить и понять. Поэтому, несмотря на искреннюю попытку отговорить, сказанное им редко приводило к изменению их планов.
Когда и этот рубеж обороны оставался за спиной у наступающей решимости, между настойчиво идущей к своей цели пациенткой и холодным светом операционной оставался последний плацдарм. Правдивый и, быть может, излишне подробный рассказ о том, как будет проходить операция, и о том, что придётся вытерпеть после неё, прежде чем из-под белизны снимаемых бинтов покажется желанный идеал.
Так случилось и на этот раз. Перед ним, изредка промокая краешком салфетки уголки прекрасных серо-голубых глаз, сидела молодая симпатичная девушка. По возрасту уже не девочка-бутон, но женщина, раскрывшийся цветок в самом начале своего цветения.
Они разговаривали долго. И про её претензии к самой себе. И про то, что родители совсем не одобряют её визит в клинику, хотя и готовы взять на себя большую часть стоимости предстоящей операции.