– Дед Афанас, а почему на вас этот вирусняк не действует?
– Видимо, у меня чутье выдохлось, а с ним и не под силу меня всколыхнуть зловредным ароматам, – подумав, ответил дед.
– Значит, если я напихаю в нос чеснока, то тоже буду в безопасности? – Предположил Перун.
– Слушай, а это мне напомнило о чумных докторах средних веков, они ходили в носатых масках, куда клали лечебные травы и чеснок, и оставались здоровыми… Вообще, мое личное убеждение в том, что все вирусы посылаются свыше, чтобы люди задумались о своем месте в этом мире, чтобы перестали расточать жизнь. И начали жить, как подобает…
– А как подобает? – Перун почтительно кивнул деду, прося пояснить.
– Подобает жить так, чтоб каждый день был со смыслом, чтоб человек развивал свои таланты и навыки и использовал их во благо других людей и всей вселенной. Раньше у нас на Руси повсюду стояли храмы, и люди черпали от диалога с Богом высший смысл, но теперь повсюду камеры видеонаблюдения, люди боятся других и самих себя. А значит, закрыты и для Высшего мира…
Долго обдумывал эти слова Перун, потом собрал дорожную сумку, наладил маску на нос и чесночным вкусом, завернул планшет, подаренный Любавой, и отправился на поиски высшего смысла.
Дорога петляла вдоль леса, и, услышав шум приближающейся машины, он на всякий случай сворачивал в кусты, прячась от нежданных прохожих. Чеснок действительно приглушал сладкий запах психовируса, и не будоражил скверные чувства в душе Перуна. Выросший под вентиляторами подземки, он до сих пор не поддавался действию этого зловредного дурмана. Иной раз раздражительность на нерасторопность тети Веры цепляла его, но он до боли сжимал кулаки так, что ногти впивались в ладони, и заставлял себя вспомнить, через какие трудности прошла тетя Вера, чтобы вырастить и прокормить его в заброшенной подземке. С посторонними он почти не пересекался, Любава и ее муж всегда были добры к нему, сами обезопасившиеся транквилизирующими препаратами. Кроме них, потерявший обоняние дед Афанас и пес Гаврик были всем его кругом знакомых. Но вот теперь ему предстояло встретить новых людей и быть готовым к любой их реакции и к неожиданностям собственного поведения… Дорога, бесконечно петляя, привела наконец к каменным, старинной кладки стенам скита. В окошке появилась небритая голова пожилого человека.
– Погостить к нам аль по нужде какой? – Спросила голова.
«В поисках смысла», – хотел было сказать Перун, но вслух произнес: – Погощу несколько дней, коли примете.
– Крестись на распятье, клади три земных поклона и пойдем, – сказала голова и исчезла. Через минуту появилась снова вместе с тучным телом в черном длинном балахоне. – Я – отец Геннадий, а как тебя величать?