Мысли скачут произвольно. Данила нажимает на этаж Лексы. Пётр заходит глубже, разворачивается ближе к задней стенке.
Его телефон звонит, привлекая внимание обоих мужчин.
Ощущая толчок начала движения, Данила озирается, у Петра складка между бровей разглаживается, он смотрит на экран.
Потом на него…
— Ты не против? — спрашивает, хотя мог бы спокойно обойтись без этого. Но человеческая суть — в мелочах. Мелочи Петра — это уважение всегда и во всем. Без разницы, высокооплачиваемый из собственного кармана подчиненный ты или мальчик, который протирает за копейки лобовое.
— Нет, конечно…
Данила пожимает плечами, отворачивается к двери, достает свой мобильный, чтобы не смущать.
— Алло, Санта… Слушаю тебя…
Голос Петра звучит серьезно, а Данина улыбается против воли…
Это тоже одна из мелочей, определяющих личность. С маленькими так же, как со взрослыми.
— Что говоришь? Плохо слышно… Сейчас на громкую включу тебя, подожди…
— Лифт… — Данила оглядывается, обводит взглядом железную коробку, складывает губы в слове. Получает в ответ от Петра кивок.
Рациональней было бы скинуть, а потом набрать через минуту, но Пётр переводит на громкую.
— Слушаю вас, Санта Петровна…
Он обращается к дочери так, что Данила зависает. Вроде бы снова смотрит в свой телефон, но внимание, на самом деле, направлено не на него.
«Санта Петровна» не отвечает сразу. И не смеется, что было бы логичным, наверное…
Держит паузу, вздыхает…
— Папа… — Говорит не менее серьезно, чем отец, по-деловому даже… А Данила вспомнить пытается… Ей сколько лет сейчас? Пятнадцать? Шестнадцать? Не может. Только глаза вспоминаются. Зеленющие. Говорящие. — Я хочу извиниться…
Слушать дальше — совсем некрасиво, но любопытство, блин…
Чуть подождав, Санта продолжает:
— Я. Была. Неправа.
Каждое слово будто несет отдельный смысл. А может она делает паузы для убедительности. Даже Даниле и даже через не лучшую связь понятно, что малышке признавать неправоту сложно… Всем сложно… Но она молодец. Не всем взрослым дано…
— Я тоже был неправ, малыш… И ты меня прости…
И стоит ей сказать правильные слова, как в Петре меняется всё. Тон, взгляд… Видно, что тает.
Он несколько секунд смотрит с нежностью перед собой — на металлические двери. Потом переводит глаза на вновь оглянувшегося Данилу. Он чуть подзвдернул бровь… Мол, как вы быстро сдались… За что получил ухмылку и подмигивание…
Получив обоюдное прощение, настроение Санты тоже тут же сменилось. Она расслабилась, защебетала…
Отцу пришлось тормозить, на брошенном напоследок «Данила Чернов передает тебе привет», и вовсе будто онемела ненадолго, попрощалась скомкано, куда-то понеслась в свою звонкую, легкую, неповторимо юношескую жизнь.