Лифт приехал. Ему пора.
Он разворачивается, шагает внутрь. Жмет, не глядя, на первый. По памяти. Старой-старой. Казалось, доброй, а теперь…
Идет вглубь лифта, сцепляет пальцы на перилле. Вжимается лбом в холодный металл, чувствуя такой же толчок, как когда-то.
Его глаза зажмурены. В ушах слова Макара. Ему не легче. Его всё так же трясет.
Надо чуть успокоиться и вернуться к Санте. Подготовить сначала, потом сказать…
Но она же опять плакать будет… Как с этим быть?
Оторвавшийся было лоб снова бьется о стенку. Пережить просто надо… Просто надо пережить…
Данила давит лбом сильней, сильней сжимает трубу.
Наверное, ему кажется, но он снова чувствует, как на плечо ложится знакомая рука. Ткань сминают пальцы.
Прошло двенадцать лет.
— Данила Андреевич, вы если наклонитесь, я вам седой волосок-то дерну…
Аля потянулась рукой к Даниле, но замерла на уровне плеча, потому что он отклонил голову, глянул предостерегающе, пальчик выставил.
Мол, но-но… Не балуйся…
В ответ же получил тяжелый вздох. И готовность сдаться.
— Руки чешутся. Не могу прям. Полголовы седые… Тебя Санта краситься почему не заставляет?
Смирившись с тем, что волосы драть не дадут, Аля взялась бубнеть. Благо, жизненного опыта… Да и мудрости тоже Даниле хватало, чтобы просто ингорировать, а если отвечать — то безразлично.
— У неё спроси, если не боишься…
Например, пожать плечами, а потом последовать примеру самой Примеровой.
Прикусив язык, потому что у Санты спрашивать чревато, и Аля прекрасно это знает, она потянулась за бокалом. Данила взял себе.
Сегодня он не за рулем, да и вообще вечер предполагает возможность расслабиться, поэтому пузырьки шампанского почти сразу щекочут язык.
— Данила Андреевич…
Его окликают проходящие мимо, кто-то протягивает для пожатия руку.
Але достаются улыбки, кивки, иногда сжатие пальчиков. Она же всех награждает одинаково кислой улыбкой…
Злющая просто потому, что злющая, что ты с ней ни делай…
— Вот же жополизы…
Комментирует тихо, повернув голову к Даниле и будто сбивая с его плеча пылинку. Когда он снова уклоняется и снова же предупреждает взглядом, Аля фыркает…
— Ну а что… Разве я вру, ваша честь? — из её уст обращение звучит откровенно язвительно. Но это Данилу внезапно веселит. Он улыбается, пожимает плечами. Снова несет бокал к губам, делает ещё пару глотков, скользя глазами по залу.
Он уже пять лет сидит в касационном хозяйственном суде Вышки, а Аля всё никак не успокоится. Но это — мелочи. Потому что сам Данила своей жизнью-то доволен.
Если бывает абсолютное счастье — такое настигло его.
— Ты всегда правду говоришь, моя хрустальная нежность…