В голове снова, как утром, шальная… Что вот бы мозг выключить. О высшем благе забыть. Включить эгоиста. Кончить в неё и надеяться, что незащищенный секс даст плоды.
И этого так хочется, что даже злит. Поэтому несколько его следующих движений — более резкие. Такой же резкий — поцелуй.
Но Санта и тут не чувствует подвоха. И тут она тоже доверяет. Получает удовольствие, держа глаза закрытыми, а телом сильнее для него раскрываясь.
Спальня наполнена звуками их ускоряющегося дыхания, поцелуев и влажности движений.
Которые постепенно ускоряются. Не каждый секс обязан заканчиваться фейерверками. Но этот — должен. Данила так чувствует.
Отрывается от губ, смотрит в любимое лицо… Понятия не имеет, что сейчас у Санты в голове, но хочет верить, что тихое блаженство.
Замирает, когда зеленые глаза распахиваются.
Санта скользит с его плеч вверх по шее, обхватывает щеки. Смотрит прямо. Теребит душу. Потому что вдруг виновато. Сама тянется к его губам и прижимается к ним нежно. Жмурится, а из уголка глаза по виску скатывается капля…
— Эй…
Данила улыбается, потому что плакать нечего. Но Санта считает иначе — мотает головой, снова падает на подушку и смотрит в глаза.
— Пообещай мне…
Санта просит, Данила снова чуть улыбается… Не потому, что смешно. Наверное, даже наоборот — сердце сжалось.
— Что тебе пообещать?
Он спрашивает, понимая, что вот сейчас — что-угодно. Что попросит. О чем нафантазирует.
Но её фантазии — то ли слишком приземлены, то ли невообразимо возвышены.
— У нас всё хорошо будет, правда?
Санта спрашивает с такой надеждой, будто вот сейчас — уже плохо. Но Данила ее понимает. Им слишком важно то, что есть сейчас.
Им одинаково страшно облажаться.
Они оба не готовили себя к тому, что так врастут. Оба понимают: поздно готовить себя к возможности провала.
И пусть никто и никогда не может быть уверен в том, как сложится жизнь, Даниле слишком сильно важно верить в них. Так же, как важно Санте.
Их лица близко. Вокруг темно, но ему ведь светит. Поэтому он обещает:
— Если потеряемся — не бойся. Я поймаю луч. Я пойду на свет.
— Пустишь? — Данила спросил негромко, чтобы тут же усмехнуться. Потому что Санта мотает головой, насколько это возможно, сильнее вжимаясь ухом в его грудь. Дает понять: не пустит…
Хотя бы ещё несколько минут.
Уже утро. Они проснулись. Немного заранее, поэтому, в принципе, отказ Санты двигаться — не критичен. Оба это понимают.
Санта чувствует, что Данила снова расслабляется. Она тоже — следом. По голой женской спине идут мурашки, когда мужская рука ложится на её макушку, скользит по волосам и коже до самой поясницы. Потом ненадолго отрывается и снова от макушки вниз…