Им обоим было больно марать то, то оба же считали огромным достижением. Огромной же ценностью.
И пусть они далеко не идеальны, но утром они друг друга больше не обвиняли. Потому что верный путь к провалу — это.
Вечером Санта не просто не смогла спросить у Данилы напрямую. Она не захотела спрашивать так, как по логике той же Альбины должна была. Потому что логика эта — не единоверна. А если призадуматься — даже порочна. Она не верила Альбине безоговорочно. Она уже имела опыт наглой лжи.
Она знала, насколько Примерова вспыльчива и как качественно умеет горячиться. Вывалить на Данилу то, что Аля не смогла сдержать в себе — идиотизм.
Конечно, Санта хотела услышать от Данилы, что он был не с Маргаритой. Но отсутствие ответа — не доказательство правоты Примеровой.
Он просто был слишком взвинчен, пошел на принцип. Его триггернуло то, что она в очередной раз отложила свое же обещание. И, на самом деле, Санта отлично его понимала.
Ей хватило ночи, чтобы выбросить из головы пустые обвинения истеричной Альбины. Санта просто вспомнила, с чего они с Данилой начинали — с тотального недоверия ему и подсознательного «желания» переворачивать с ног на голову любой поступок. Она в миллионный раз осознала, что так вести себя больше не хочет.
Он — не изменщик. Он не стал бы.
Она не ринется проверять телефон, строить теории заговора.
В ней вспышкой зажегся страх и ревность. Она смогла их потушить. Она умнеет. Наверное, растет. Так должны вести себя уверенные. В себе и в отношениях.
Такого поведения Данила заслужил.
Они вдвоем поднялись обратно в квартиру Санты.
Не особо-то и говорили. В лифте Санта потянулась за первым поцелуем. Данила, конечно же, не отказал.
Ехали молча. Чуть-чуть шептали. Данила что-то пошутил…
Санта помнила, что отмыкала замок с улыбкой на губах, чувствуя спиной тепло мужской груди.
Оказавшись в квартире — повернулась…
И тут же в её губы вжались мужские. Руки пробрались под расстегнутую куртку, по подбородку проехался мужской, покалывая.
Они медленно пятились к спальне. Медленно раздевались, без стеснения друг друга разглядывая. Они даже без особых касаний — только благодаря взглядам, пережитому страху потери друг друга, и переполнявшей обоих нежности, разгорелись так, будто месяц провели порознь и без секса.
Любили друг друга без слов и абсолютно без злости. Без признаний. С тихими стонами.
Дальше — наслаждались тишиной и удовлетворенностью.
Данила — лежа на спине, Санта — сверху на нём.
Он, наверное, смотрел куда-то на потолок или стену, поглаживая. Санта — в окно, прижимаясь к его груди щекой.