— Хорошо, — кивает, а затем смотрит на свои часы на руке. — Пять минут ушло на сборы, пять минут остается, — и после паузы добавляет, — успеем.
— Так нам же пол часа, — начинаю, а он тянет меня за руку и уверенно заявляет.
— Успеем, я знаю короткий путь.
Если бы я знала заранее, что короткий путь предполагает еще и крутые повороты и высокую скорость я бы на мотоцикл не села, потому что когда мы остановились возле дома тети, и я опустилась на землю двумя ногами, меня немного вело, будто я спиртного выпила крепкого. Сделала шаг к дому, но Влас остановил, обнял за талию и, притянув к себе, прошептал на ухо.
— Дай себе отдышаться, такое бывает с непривычки.
— Что? — пересохшими губами произнесла и тут же облизнула их.
— Эффект схож с действием алкоголя, только бодуна не бывает, — и после небольшой паузы добавляет, — одна зависимость.
— От чего? — спрашиваю, чуть поддавшись и обернувшись к нему.
— От скорости, девочка, — подмигивает и щелкает по носу, а после, посмотрев вперед, произносит, — пойдем, нас уже заждались.
Стоит мне развернуться лицом к дому тети, как я понимаю насколько он прав. Мама стоит на крыльце в своем излюбленном платье — коричневом, в мелкий цветочек. Кстати, сейчас очень модном. Когда мы ходили по магазинам с Алексой я видела похожее на витрине, еще и тете говорила, что у мамы есть точно такое же, а она улыбалась и кивала, говоря, «классика часто возвращается, твоя мама — модница». Переводит взгляд то на меня, то на Власа, а после на мне останавливается и покачав головой неодобрительно заходит обратно в дом. Видимо, дает мне время попрощаться с ним, но он ведь не собирается уходить. Наоборот, это он меня направляет вперед и силу дает на каждый шаг тоже он. Я взрослая. Маме меня не запугать.
Мы заходим в дом вместе, но Влас так уверенно направляется в гостиную, что я могу лишь восхититься той уверенности, которую он излучает. Ведь я, как бы ни пыталась храбриться, все равно чувствую себя маленькой нашкодившей девочкой. И ведь на самом деле ничего такого не произошло, ну осталась я у Власа, ну переспала с ним, но я ведь взрослая. Уже далеко не ребенок. Так, от чего же мандражит так, что ноги даже трясутся? И это уже не эффект от быстрой езды, скорее это боязнь осуждения матери… Ведь ничего не ранит больше чем отчуждение самого близкого человека. Сколько я себя помню она всегда была рядом. Пусть я не имела крутых игрушек, как у той же Сони, к примеру, но теплотой и любовью я всегда была окутана. Она даже поддержала мой переезд, не высмеяла и не запретила, хотя могла. И уж не знаю даже уехала бы ли я куда-то, если бы она была категорически против. Да, я не хотела — ни работать в местном магазине, ни оставаться дома, но это не значило, что я бы не осталась…