Эрик два дня истерично ржал.
Я зло называла его лошадью Пржевальского и капала себе в стакан капли.
— Это я понял. — усмехается Дарт и просит официантку нас рассчитать.
— Но удивился, что ты знакома с этим, как его… Домиником. — произносит он на выходе из ресторана. — Это разве не тот, про которого говорила Катя?
— Да, тот самый. — соглашаюсь. — Гундосая именно его работы показывала тогда в машине.
Больше он ничего не говорит и не уточняет, но мыслительный процесс четко прослеживается на его лице, запуская во мне неприятные щупы, движущиеся медленно и бесшумно. Начинающие переполнять внутренности вопросами, приводящими к неприятным итогам: Доминик Картер известнее меня…
Не думает ли он, что я специально скрыла близкое знакомство с фотографом и с коварным умыслом — коза такая — не предложила их познакомить. Хотя, в Зимбабве коза, между прочим, священное животное…
Ведь куда приятнее устроить съемку с нашумевшим фотографом, чем со мной, если даже этот нашумевший это…
— Ты хотел бы устроить фотосессию для Sky с ним? — один из прокачанных навыков с родственниками — это умение совершенно обыденным голосом задавать вопросы, которые по сути ожесточенно тебя злят, и ты готов кидаться перчатками и тут же стреляться.
— Нет. — без раздумий отвечает Даниил. — Мне нравится мой фотограф.
Волна гнева смывается и оставляет внутри лёгкий приятный ветерок, щекочущий глупое эго.
— А почему она сказала, что ты знаешь всех его моделей? — зазевался, с пристани упал…
— Это я помогла ему найти Агнию. — ведь не вру. — И да, знаю почти всех.
Кидаю на него взгляд и внутри начинает нервно биться темная птица.
Мы почти доходим до моей машины, куда заранее загрузили все вещи со съёмки.
— А ты, — изрядно стараясь звучать игриво и шутливо, произносит он. И я надеваю маску безразличия. — И музу его тоже знаешь?
— Ага. Хочешь, чтобы я вас познакомила? — смеясь уточняю.
Зачем?
Зачем я это спрашиваю?
Потому что знаю, к чему он клонит.
Или мне нравится акт причинения боли себе?
За день открыла для себя садо-мазо?
Срочно найти бдсм-кружок?
Он как-то странно смотрит. Сканируешь, зло инопланетное? А хрен тебе, я с папой научилась полному лицевому бесчувствию, если готова к атаке.
А я была готова.
Он хмурит глаза:
— А ты можешь?
— Конечно! — мне отчего-то неприятно в эту минуту. Не понимаю, почему… Я его почти не знаю. Мы друг другу никто. Он мне ничего не должен. Или я думала, что глупое предложение про совместный просмотр Покахонтас, это почти… почти что? Почти приглашение на свидание? Ха. Я смеюсь тебе в лицо, Ника Туманова. Смеюсь в лицо!