Спустившись вниз и присоединившись к матери и своим гостям, я стал пристально рассматривать их. Не похожа она была на обманщицу, но ведь всё может быть?
Так и прошёл остаток вечера в сомнениях.
Ложась спать, я принял решение, что обязательно завтра поговорю с Вероникой. Только я не успел этого сделать! И весь оставшийся день я только и делал, что пил и проклинал себя за слабость.
Утро началось вполне нормально. Позавтракав, мы с сыном отправились на прогулку. К нашей компании никто не захотел присоединиться, чему я была безумна рада. Побыть с сыном наедине – большего мне не нужно было.
Мы сходили на местный, рынок, пообщались с людьми, которые тут живут. Немного поплутали по маленькой деревушке, где Дмитрий успел обзавестись другом. А на обратном пути зашли по одному адресу, где вроде как сдавался домик. Его я вчера нашла в объявлении.
Дом и правда сдавался. Он был небольшой, но стоял прямо на берегу моря. Наверное, именно по этой причине сумма за проживание и была такой немаленькой. И хотя плата была завышена, но я могла это себе позволить. Мы оговорились с владельцем домика, что, как только мы решимся въехать, сообщим ему. Ведь переезжать, не поговорив с Дмитрием, я не собиралась. В самом деле, может, его родители сегодня-завтра уедут (в чём я сомневалась), и тогда нам с сыном не надо будет покидать так понравившийся ему дом.
Вернулись мы как раз к обеду. Поговорить с Дмитрием сразу не получилось, и я решила, что поговорю с ним сразу после обеда.
Обед начинался вполне сносно, только аппетит портили косые взгляды как родителей, так и самого Дмитрия. Интересно, что могло произойти такого, из-за чего они на нас с сыном стали смотреть волком? И если ко взгляду отца Дмитрия я привыкла ещё вчера, и кроме опасений они ничего во мне не вызывали. То мать Дмитрия вчера сверкавшая от счастья, сегодня была хмурой, и её выражение лица заставляло меня нервничать.
А вот от Дмитрия косых взглядов я никак не ожидала! Я была разочарована.
Обед уже подходил к концу, когда заговорил Михаил Никитич.
– Все что сейчас принадлежит Дмитрию, он заработал сам. Этот дом, квартира в Париже, квартира в родном городе, бизнес. – Он говорил медленно, как будто рассуждал вслух. – Я горжусь своим сыном. Наша семья… мы растили его порядочным мальчиком, учили, чтобы за свои поступки он умел отвечать. И то, что он признал мальчика, хорошо, это его дело. Но ты должна понять: просто так впустить вас в свою семью мы не можем…
– Отец! – попытался остановить его Дмитрий.
Он был зол! Скулы на лице ходили ходуном, руки то сжимались, то разжимались. А в глазах плясалась ярость. Ярость, которую он хотел выпустить, но не мог.