– Хорошо или плохо – это все вопрос относительности, – Наронг повернулся ко мне и протянул свою чашку.
Я хлебнул. Горьковато-приторный напиток сразу обжег мое горло. Странное послевкусие заставило слегка сморщиться.
– Вот и мне никогда не нравился этот чай, но привычка берет свое, – он заулыбался.
Я посмотрел на него, как сын смотрит на отца в моменты, когда первый нуждается в помощи и поддержке. Чего именно я хотел, спросите вы? Не знаю, возможно, услышать еще какие-нибудь прописные истины, которые знают и повторяют изо дня в день все… Но только Наронгу удавалось это делать настолько уверенно, что ему хотелось верить безоговорочно. Мы встретили рассвет молча, но по вдумчивому выражению лица я предположил, как он перебирает в голове свою жизнь, чтобы найти подходящую тему для новой беседы со мной. И я оказался прав. Спустя еще несколько минут тихое щебетание птиц заглушил высокий голос Наронга.
– Ян, а вы никогда не задумывались о том, что проживаете не свою жизнь? Словно где-то в глубине души хотели быть не тем, кем являетесь сейчас. И вся эта ваша жизнь – сплошная иллюзия и неправда, а настоящий вы совсем не такой и жить должны совсем не так, – его глаза, прищуренные до этого, округлились.
Я поинтересовался, почему у него возник такой вопрос. Он сослался на обыкновенное воображение и игру разума. Я, естественно, в это не поверил, но честного ответа так и не услышал, правда, и сам не ответил на его вопрос.
– Наронг, зачем вы пригласили меня к себе?
– Я надеюсь, это был риторический вопрос, – он засмеялся.
– К сожалению, нет! Я до сих пор не понимаю истинность ваших намерений.
– Очень жаль, – он вновь посмотрел вдаль.
– Что именно вам жаль?
– Мне, как и всем людям, жаль потраченного впустую времени. Наверное, мы с вами слишком рано встретились, раз вы, Ян, не можете уловить то, что я преподношу вам. Когда-нибудь вы это поймете. По крайней мере, я на это искренне надеюсь. А вам желаю не опускать руки при неудачах, ведь именно они и помогают нам. И если вы действительно тот, за кого я вас принимаю, то этих неудач в будущем у вас будет не так уж и много.
– Я сам на это очень надеюсь.
– Главное, помните, мистер Радецкий, страдание – это лишь иллюзия. Оно не должно нами обожествляться. Если страдание возведено в культ, если оно вызывает в вас к себе почтение, то вам никогда от него не избавиться! – этими словами он закончил свой короткий, но, безусловно, важный урок для меня.
Солнце уже достаточно поднялось над горизонтом и, попрощавшись с Наронгом, я отправился собираться. Он же так и остался стоять на балконе, всматриваясь куда-то вдаль, наверное, пытался разглядеть там жизнь, о которой говорил мне.