Заприметив место, куда метнулась щука, опередив Сергуньку, по берегу бросился в бег Панька. Намереваясь настигнуть и преградить путь отступления щуки в омут, он прямо в одежде бултыхнулся в воду. Но щука, видимо, проскользнув по воде, поросшей осокой, всё же успела увильнуть вглубь реки, её больше обнаружить не удалось. Щучья хитрость, видимо, спасла её от бредня. Меж тем, Павел с Минькой выволокли бредень на песчаную отмель. Павел, нащупав и обнаружив прорванное место бредня, с удивлением воскликнул:
– Миньк, глянь-ка, вот она где саданул!
– Эх, вот ещё какую дырищу просадила! – сожалея отозвался Минька.
– Эт, чай, ни одна и та же?
– Конечно, не одна, их тут, наверное, целая уйма гуляет. Видишь, вода-то в осочке-то так и бурлит, так и бурлит от разгулявшейся рыбы.
– Вот беда! Бредень-то у нас оказался трухлявым, худым бреднем, пожалуй, больше ничего не поймаешь!
– Поймаешь. Вот у меня в кармане нитки есть, сейчас дыры залатаем – и снова в воду!
В это время Санька в бредне обнаружил ленивого налима, взял его в руки, а он выскользнул – и в воду. Вообще-то лов был удачным, они наловили с полпуда разнорыбья. Умаявшись, ребята устало разлеглись на пригретой солнцем траве отдыхать.
Старинные деньги. Покупка веялки Савельевых
Люди во многом стали рассудительней и благоразумней, в отличие как раньше при царе: не стали деньги копить и беречь их на «чёрный день». Наученные горьким опытом, когда в революцию деньги, заложенные в банк, «лопнули», вечную землю и лес просто-напросто отобрали. Теперь же при новой жизни на деньги стали покупать товары, приобретать для своего хозяйства инвентарь, сбрую, одежду, обувь, улучшили своё питание, стали заново строиться, в общем, стали полнее удовлетворять свои бытовые запросы, стали грамотнее, стали поднимать свой культурный уровень. Деньжонки же у некоторых появились в достаточном количестве, особенно у тех, у которых токарня работала бесперебойно и в ней трудилось три или четыре человека. Некоторых не покидала мысль, что старинные деньги, лежащие в сундуках в качестве ценных бумаг должны «пойти» в ход. Даже Василия Ефимовича Савельева радовала эта мысль. Вынув из сундука красивые, художественно оформленные зелёные сотенные «Катеньки» с двуглавым орлом, невзрачные «керенки» и советские дореформенные бесценные «миллионки» – уже с серпом и молотом, деньги первых годов нового режима, он, любуясь, приговаривал:
– Какие всё же красивые эти самые «Катеньки»! Неужели они не пойдут? – делился он мнением с Любовью Михайловной. – Не может быть, чтобы такие красивые деньги «не пошли», а особенно вот эти – они ведь с серпом и молотком и вовсе должны снова пойти, ведь их выпустила Советская власть. Как ты всё же думаешь, пойдут, ан нет? – допытывался он у жены.