Медленно я прохожу вперед, с неуклюжестью стараясь не задеть ни одного угла. В самом конце ординаторской налево протягивается маленький уголок, куда я и забиваюсь, чтобы переодеться. Внешне напоминает он попугая, думаю я, натягивая штаны. За Павлом Геннадьевичем водилась странная манера: говоря, он постоянно будто бы клевал своим закругленным носом стол, отчего и сравнивал я его с попугаем…
Дверь в ординаторскую громко заскрипела – кто-то, еле волоча ноги, зашел. Чтобы обозначить свое присутствие, я намеренно громко шуршу одеждой, впрочем, никто и не думает пробираться заглядывать в укромный уголок… За столом перед чашкой дымящегося чая, грызя печенье, сидит молодая девушка, лет ей не больше двадцати. Когда я вынырнул из-за угла, она, замерев, молча, даже как-то испуганно, уставилась на меня, держа в одной руке телефон и чуть сгорбив спину, словно на плечи ее давит мешок картошки. При всем том из зрачков ее исходило такое равнодушие, с каким смотрят на очередного новичка, который без прощания сбежит из клиники спустя несколько смен. Впрочем, в подобном подозрении томилась доля правды: я уже успел подумать о побеге.
– А вы ассистент?
Девушка нехотя кивает. Она всем видом так и показывает нежелание возиться с новичками…
– Лиза.
– Андрей, – она еще раз равнодушно кивает и затем укрывается в телефоне.
Собственно, торчать в одном конце ординаторской позорным столбом, уродливо ломая руки и натягивая на лицо непонятно какую гримасу, – самая идиотская затея. Топтание на месте подписывает гарантию остаться незамеченным… В коридор я вышел как нельзя вовремя, видно, все, что только способствовало формированию отрицательного мнения, по иронии судьбы не поленилось представиться за раз: опираясь рукой о ресепшен, как о единственную опору, как будто иначе тряпичные ноги, и без того трясущиеся от страха за собственную выходку, подведут, обрушат навзничь худощавое тело, мужлан с пухлым, покрасневшим носом, покрытым страшными ямками, видя которые невольно крестишься с благодарность небесам за то, что те оградили от подобного дефекта, повышал голос на администратора. Я наблюдал за ним со стороны. В самом ли деле неухоженным и оттого некрасивым людям природа дала личное разрешение набрасываться на ближнего со потешными обвинениями, портя ближнему настроение и весь день, или это только злосчастное совпадение?
Гонимый ветром любопытства, я делаю несколько шагов вперед, и тут же я попадаю, как под артиллерийский удар, под ураганный шквал недовольств.
– Вот ты можешь объяснить…
– Слышали, как страдают поэты от недостатка муз? – Тот впадает в ступор и как-то искоса на меня глядит. Я и сам не понимаю себя… – Я не работаю здесь, – твердо отгораживаюсь я от конфликта. Видел множество раз эти разборки, и каждый раз одно и то же… И с какого это перепуга этот мужик решил, будто я встану не его сторону?