– А мне их иногда даже жалко. Когда никуда не тороплюсь, когда время имеется, чтобы уделить его такой пустяковой просьбе…
– Мне их никогда и нисколько не жаль. Ужасные люди! Знаешь, мне особенно неприятны те, кто раздает листовки.
– Это еще почему? Люди как люди.
– Потому что они совершенно не заботятся о природе. Ну, не думают совсем. Столько деревьев гибнет зря из-за этих дурацких бумажек. Вот как так можно, скажи мне? Я поэтому никогда и не беру эти бумажки, а если их в карманы суют…
По большей части, она только важничает, и эта черта ее меня частенько раздражает. Пытается выдать себя за лучшую и не отдает себе отчета, в чем лучшая…
– Это необратимо. Это уже необходимость. Мы вырубаем деревья, чтобы…
– Нет! Нет! Не неси чепухи! Это можно остановить! Но если вот так вот мыслить, то однажды мы все придем к мировой катастрофе. Это так кажется: ну, возьму я бумажку, ну, ничего же не случится. А все не так! Беря эту чертову бумажку, ты поддерживаешь беспощадную вырубку леса… Да я готова отказаться от бумаги, чтобы только сохранить природу.
– На полном серьезе готова? – Карина молчит. Превосходство, которое я начинаю прощупывать, чересчур опасно, губительно, но скопившийся гнев тянет меня на безрассудство. – И от бумаги для рисования тоже готова отказаться? От тетрадок? От блокнотиков своих? И от прочего, что я не могу сейчас вот так сходу перечислить?
– Да, готова! – Выпаливает она и отворачивается, словно на противоположной стороне улицы ее вдруг заинтересовала каждая витрины, хотя видит она без очков слишком плохо…
Мы ступаем на Дворцовую площадь. То тут то там числятся непрофессиональные фотографы и их непрофессиональные модели. Туристы только через несколько месяцев начнут разгуливать в сопровождении экскурсоводов, просящих обращать внимание то на здание справа, то на здание слева. Без моего участи девушки располагаются так, чтобы в объектив обязательно захватывал Александровскую колонну и нежно-фисташковый фасад Эрмитажа. Не умеют они наделять фотографии оригинальностью в Питере, замечаю я, специально игнорируют небо и не признают красоту, которую оно проливает на город, не ищут они козырных дворов и выигрышных ракурсов…
Запускается новая череда фотографий, я ни на кого не обращаю внимания, стою лицом к Триумфальной арке, отгоняя любые думы. На пару с Соней Полина мелит всякую чушь, во всяком случае, так считаю я, потому и не прислушиваюсь ни к единому слову, однако куда от них деться, если долдонят прямо под ухом?
– Нам нужна оригинальность, – писклявое хихиканье рассекает воздух. – Что-нибудь, чтобы и крыша Эрмитажа была видна, и еще колона в ракурс попала, и еще…