– Нет, правда, какой же замечательный аромат! Только… Он не подошел бы ко мне.
– Это еще почему?
С удивлением я поворачиваюсь к ней: она встряхивает тонкими плечами, надувает губы как в легкой обиде, все лицо ее, бледнея, покрывается тенью грусти. Не понимаю, почему… Для чего это перенасыщение? Почему я не могу вечно любоваться ее красотой? Почему же временами – большую часть прогулки – я не замечаю ее? С каштаново-рыжими волосами играется, как котенок с ниточкой, ветер – они лезут ей в лицо, попадают в рот, и Карина постоянно поправляет прическу, раздражаясь внутри, но эта игра забавит меня, вызывая милую, искренне добрую улыбку, от которой мякнет душа… Высокое солнце заливает золотцем ее светлый лоб и волосы. Рядом со мной возвышенное, святое ангельское существо неземной красоты, облаченное в тонкую белую рубашку с узорами цветов и выглаженные черные брюки… Почему же нельзя вот так вот целую вечность, забывая о питье и еде, любоваться ею? Тогда бы не пришлось бы оглядываться в поисках другой красоты, которая езе не приелась глазам…
– Не подходит ко мне. Слишком сладкий. Вот ты можешь представить меня с таким ароматом?
– Нет, не могу. Не развито настолько воображение. Представлять диалоги для романов и рассказов могу, а ароматы на ком-то… Мне сложно представить на тебе даже твой аромат. Отдельно помню его, а на тебе… Не знаю, не могу, и все.
– Мои духи скоро закончатся… А я их так обожаю… Сирень с ума сводит.
– А новый флакон? Почему бы не купить?
Опять пожимает плечами, однако на сей раз намного увереннее, даже властно. По спине моей пробегают мурашки – срабатывает, как сигнализация, предчувствие. Неужели она в очередной раз вздумала взяться за призрачную за роль взрослой женщины?
– Не хочу. Нельзя же всю жизнь один и тот же аромат носить? – Рефлексом я поднимаю палец, чтобы возразить, но она не дает никакого шанса. – Мне нужен новый. Выберу как-нибудь сама. Может быть, даже на этой недели, подумаю.
– Я мог бы помочь.
– Не надо.
– Почему это?
Карина не отвечает, гордо поднимает выше голову, неприступно глядя исключительно вперед. Я повторяю вопрос, и только тогда она с недовольством, удерживая в памяти еще теплый конфликт, объясняет:
– Я пойду с Полиной. А от одного ее имени ты уже готов обидеться.
– Ничего я не обижаюсь…
– Ну да, конечно. Тогда зачем сейчас дуешься? – Карина поворачивается, как бы желая убедиться в собственных утверждениях. Лицо мое насуплено, но я всеми силами пытаюсь, пряча недовольство, расслабить мышцы. Нет, ее не проведешь. – И что на этот раз? Что?