– Я, совершенно случайно, так совпало, заметил, как у вас с вилки слетел кусочек…
Вместо ожидаемого смущения она смеется. Ей весело. Видно, ее мало что тревожит, мало что задевает… Это ж через что и сколько следует пройти, чтобы потерять восприимчивость ко всем пустякам мира?
– А еще я представлял вас достаточно скромной, немного замкнутой… Выронив кусочек, вы тут же бросились озираться по сторонам, а сейчас вы… Вон какая веселая и раскрепощенная. Неожиданно.
– А разве плохо? Разве плохо, когда люди отвыкли стесняться?
Вот как: отвыкла стесняться. Что же лежит в основе этого “не стеснения”, какие же события породили его? Истории, которые любопытство так и подмывает узнать…
– Напротив, это очень даже привлекает. Охотников за проявлениями индивидуальности в особенности.
– Вы не очень-то настроены на разговор, я все понимаю, – я молчу, а она и не рассчитывала получить ответ. – Будь я на вашем месте, я бы тоже пыталась бы избавиться от настырного искателя любви.
Незнакомка красиво улыбается, как улыбаются сильные, гордые аристократки. Это даже не улыбка – это нечто большее, это сияние созвездий, это жемчужины на ослепительно яркой ветрине, это целые абзацы-рассуждения, которые я так и не научился правильно читать…
– Тогда я пойду.
Она медлит секунду, как будто мечась между двумя планами, а потом решительно отодвигает стул – как же громко скрипят деревянные ножки о паркет. Громко не потому ли, что сама судьба подает свои непонятные знаки? Ощущение, будто от нас не отрывает глаза весь зал… Сейчас она вот-вот встанет, уйдет, и мы никогда больше не увидимся, даже если я каждый вечер до конца дней буду приходить в это кафе и ждать ее до самого закрытия. Мы потеряемся в этом мире, и никогда больше не найдемся, такова судьба, таков наш обоюдный выбор: она не сражается, чтобы завоевать меня, я – не сражаюсь за нее. На то есть причины, вернее, один я прикрываюсь весомой причиной. Но почему же так бешено бьется сердце? Как будто оно предчувствует, что теряется нечто важное…
Вот она отодвигает стул, чуть наклоняется над столом, чтобы подняться. Еще мгновение, и она гордо застучит каблуками по паркету кафе, а потом все, что от нее останется – это коротенькая и искаженная заметка в записной книжке. Мертвый образ, лишенный истории жизни, души, мертвая оболочка слов для рассказа…
– Подождите!
Она замирает – на лице ее читается “что такое?”
– Не уходите…
Я и сам отчета себе не отдаю: какой ветер переменил настроение, какое стремление затребовало ее? То ли виновник во всем виноват горбик ее тонкого носика, схожий с моим, то ли мне не хватает слушателя, из-за чего я пребываю уже несколько месяцев в состоянии одиночества и нереализованности, то ли меня попросту повлекла за собой ее самоуверенность вождя… Но теперь-то в ближайшие полчаса мы никуда друг от друга не денемся.