Я покусываю губы. Вот и кровь заструилась – солоноватость обволакивает язык и щеки…
– Да хватит грызть губы…
Устало просит Карина. Отчего же глаза ее сухие, треснутые, выпрашивающие слез? Какой заморский ветер погасил в них вечное пламя интереса? Какая напасть беспокоит ее девичье сознание, терзает и не отпускает…
– И что ты молчишь?
– Думаю…
– Да сколько можно думать? Все думаешь и думаешь! Невозможно же!
Я молчу. Настораживает, как ночью в незнакомом лесу, каждая мелочь. Предчувствие, словно за эти две недели столько всего переменилось… Начиная от мировоззрения и заканчиваем вкусом. Но ведь ничего не могло поменяться! Определенно не могло! Люди не меняются за месяцы и года, а тут жалкие две недели. Никакая ни субъективная, ни объективная причина не могла так скоро отдалить нас друг от друга, разве что…
– Не знал, с чего начать… Я тут думал над нами… Знаешь, что определяет вечную любовь? – Выдерживая интригующую паузу, я беру Карину за руку… – Воспитание. Тот, кто привык бегать от одного предмета любви к другому, оправдываясь, например, поиском истинных чувств, никогда и ни за что не найдет суженного, потому что не имеет привычки… Лишь те, кто владеет привычкой оставаться верным и ежедневно бороться за избранника, сполна ощущают любовь. Правда, и тут возникают проблемы… Периоды невосприимчивости, когда настолько насыщен любовью, что попросту не воспринимаешь ее.
– Может быть, – завядшим цветком отзывается она, отворачивая голову. Я был более чем уверен, что она подхватит тему, что по итогу нас захватит любовная волна, что наши руки с силой сплетутся, притягивая тела друг к другу…
– И это все? Тебе совсем нечего ответить?
Карина пожимает плечами. Мы все еще бестолково торчим перед парадной. При желании, нас мог бы рассмотреть каждый наблюдатель сталинского дома…Я беру ее за руку – сухую и холодную, чья кожа переполнилась эффектом отталкивания, – и задаю направление прогулки.
– Может, зайдем в наше любимое кафе?
Карина пожимает плечами: может быть, почему бы и нет, веди куда хочешь.
– Ты так и не рассказал, чем занимался, – с упреком наступает она.
– Один раз посетил Ботанический сад.
– И как?
– Пожалел, что писательство не приносит мне огромных денег… Или хотя бы таких сумм, на которые можно жить. Есть некая магия в том, чтобы накидывать образы и описывать всякое на природе… Там, в парке, очень живописно, красиво, тихо. И нам обязательно нужно посетить сад вместе.
– Сходим, – соглашается Карина таким голосом, будто в попытке самообмана, будто мы никогда не ступим вместе на территорию Ботанического сада, в чем прямо признаться она не может…