– Почему же? – Сдерживаясь, отчаиваюсь на расспросы я.
– В первый рабочий день приехал без инструментов, – девушка протяжно вздыхает, будто несчастье приключилось с ней самой… – В общем, он вернулся домой, задержал людей на два часа, а потом, когда кошку погрузили в сон, отказался оперировать, потому что привык наркозить другими препаратами, а тут ему отказали следовать его инструкциям. В общем, он закатил истерику и ушел, так и не проведя операцию.
Но коротких объяснений мне недостает. От этого коллеги-ассистента ничего толком не добиться. Бросив на столешницу несколько сложенных салфеток из бинта, я устремляюсь в ординаторскую, где благоухает лимонами чай. Плескаю кипяток в свою чашку с заваркой и усаживаюсь за стол.
– Угощайся, – Мария Михайловна пододвигает ближе ко мне упаковку овсяного печенья. От любимого лакомства я не смею отказаться.
– Что-то нового хирурга не видно, – как бы невзначай замечаю я несколько минут спустя, чуть адаптировавшись к обстановке.
Мария Михайловна как-то странно, с недоверием оценивает меня, а потом нехотя все же заговаривает. Изнуренность работой и бесцельность бренного существования крепко-накрепко подружились с ней, за года преобразив ее раньше времени в состарившуюся деву…
– Так он больше у нас не работает.
Тут как нельзя вовремя раскрывает дверь Кристина, а уж она-то любительница поболтать и посплетничать. Мысленно от везучего случая я потираю ручки с подленькой ухмылкой. Ее и спрашивать не приходится, она услышала достаточно, чтобы запеть…
– Кого это не видно на работе? Кто прогуливает?
– Ефимов.
– А, этот, – махает рукой она, а потом, вдруг резко взбодрившись, чуть ли не подпрыгнув к потолку, кривит губы. – Противный такой. Да и слава богу! На глаза б не попадался…
– Так почему он не работает? – Всем своим видом – прищуренными глазами и даже немного вытянутой вперед шеей – я пытаюсь доказать и озабоченность ситуацией, и жуткий интерес, не поддающийся укрощению.
– А ты разве не слышал? – Обращается ко мне Кристина, смотря на меня так, словно я единственный, ничего не знающий сотрудник клиники, живущий отдельной ото всего человеческого мира жизнью, не читающий и не слушающий новости… Ее немного писклявый голосок, иногда подлетающий к истеричным интонациям, в нынешнюю секунду до беззвучного восторженного писка радует меня.
– Ни слова.
– Приехал, значит, такой… – Она почесала кончиком длинных ногтей лоб, напрягая память и формулируя мысль, а потом бойко затараторила. – Сначала он забыл еду, вернулся в машину, ладно тут, ну, с каждым же бывает, правильно? Тем более, в машине-то лежал контейнер. Но потом выяснилось, что он забыл инструменты! Нет, ну ты хирург или кто? – Причем интонациями она управляла настолько искусно, словно это я тот самый Ефимов, на которого она выливает ненависть и грязь. – Жратву, главное, не забыл дома, а инструменты… Он сказал, что ему надо домой, докуда ехать ему чуть меньше часа…