Бригадир наш задумчиво перебирал узловатыми пальцами какие-то грязные мешки.
– Пер’кусил? – спросил он. – Ну и славно.
– А остальные где? – поинтересовался я, поскольку рабочий день уже начался, а мы с дядей Ваней пока пребывали вдвоём.
– Так дельфинов пошли смотреть, – объяснил он.
– Что ещё за дельфинов?
– Так на берег выбросились. Семь дельфинов.
– Что вы говорите!
– А ты не пойдёшь? – спросил дядя Ваня после небольшой паузы.
– Куда?
– Дельфинов смотреть.
– Нет.
Дядя Ваня выдал ещё паузу и спросил:
– Что, совсем неинтересно?
– Нет.
Дядя Ваня горестно вздохнул, а я подумал, что мне-то, кормившему с руки сгущёнкой белых медведéй на траверсе северной оконечности архипелага Новая Земля, идти смотреть на каких-то дохлых дельфинов было бы примерно так же, как моему любимому шефу, насмотревшемуся за день на всяких Розенблюмов, убивать вечер на дефицитный концерт Розенбаума. Хоть, конечно, я себя с шефом ни секунды не равняю: он учёный с мировым именем, написавший, без преувеличения, целую научную книгу, к конспектированию которой я никак не решаюсь приступить, а я – студент-недоучка, которого даже супруга собирается послать далеко и надолго.
Тут со стороны пляжа появилась целая процессия весьма потных недовольных людей. Там были Эдуард и Витя, мои напарники по бригаде, а за ними шествовали с мрачными лицами оба Гарика и, моему ужасу, вчерашняя девушка – хозяйка гитары, а рядом с ней – свирепого вида тип, из строителей, с усами и с красно-кровавой мордой мародёра. Я написал бы что-нибудь романтическое про следы вчерашних лобзаний на ея ланитах, но никаких следов там не было. Зато на мрачной физиономии её спутника было написано: «Конец тебе, студент».
– Ну и где твои дельфины? – спросил толстый Гарик, не у меня, а у дяди Вани.
– Какие дельфины? – спросил дядя Ваня заинтересованно.
– Какие ты, блядь, нам сказал, что выбросились на берег! – вступил в беседу тощий Гарик.
– Я сказал? – изумился дядя Ваня.
– А кто же!
– А, ну да, я. И что ж, там их нету?
– Нету!
– А направо смотрели?
– Смотрели.
– А налево ходили?
Девушка, имени которой я не помнил, пока ни разу не взглянула в мою сторону. Это сильно облегчало мне мою жизнь, сколько её ещё мне оставалось.
– Ой, а сегодня какое число-т? – озабоченно спросил дядя Ваня.
Что касается немой сцены, последовавшей вслед за сказанным, то воистину, после Гоголя никакая русская драматургия без немых сцен не обходится.
– Так первое же апреля! – первым догадался Эдуард.
Дядя Ваня с довольным видом развёл руками.
Безымянная девушка ушла, так на меня ни разу и не посмотрев – вероятно, сочла меня сообщником дяди Вани. Хорошо бы если только это. Её спутник удалился вместе с ней. Про «конец тебе» мне показалось.