Накайн занялась подготовкой обряда и ушла в спальню за неглубокой чашей.
– А это не больно?
– Если не будешь дёргаться, – сказал Келвин с иронией. – Конечно, нет. Напрягаться не стоит.
Пока Накайн позвякивала колокольчиками в комнате за стеной, он по заранее обговорённому сценарию зажигал бирюзовые свечи. Хью пристроился у электрокамина, чтобы не мешать.
В полумраке комната казалась мягким, расплывчатым миражом, развеять который было достаточно одним неосторожным звуком. Жёлтые огоньки заманчиво подмигивали. Келвин расставлял свечи за моей спиной. От его таинственного дыхания у меня перехватывало своё собственное. Я развернулся, чтобы посмотреть, как он методично подносит спичку к фитилям, не делая резких движений, и томно опускает глаза, подрагивая ресницами.
Тут одна из свечей закоптила. Чёрный дымок заструился вверх и, не доходя до стропил крыши, быстро растаял. Келвин задержался над пламенем чадящей свечи и мотнул головой.
– С тобой что-то не так.
– В каком смысле?
– Огонь среагировал, он чувствителен к негативу. Тебе неприятно здесь находиться?
– Наоборот, очень приятно.
– Возможно, застарелые обиды или что-то типа того.
– Как их убрать?
– Спрошу об этом у бабушки, а пока, – он закончил фразу и приставил ладонь к трескучему огоньку.
Свеча начала успокаиваться и, наконец, затихла, больше не испуская едкий запах.
– Ты прямо как маг!
– И зовут меня повелитель свечей, – Келвин состроил забавную улыбку.
– Почему бы и нет?
– Магия не моя стезя. Я слишком прост для неё.
– Раз так уверен, то ладно, но это было невероятно.
– Правда?
– По крайней мере, мы с Хью бы так не смогли. Тебе передалась часть бабушкиных способностей.
– Спасибо, – проговорил он, заметно покраснев, подул на спичку и, отложив её, протянул красивую полную руку. – Вот, дотронься.
– Зачем?
Он выжидающе сощурился и объяснил:
– Чтобы моя, как ты выразился, способность не пропала даром.
Раскрытая ладонь, поднесённая ко мне, была чистой и мягкой. У папы точно такая же, без вздувающихся мозолей от грубой работы или письма, без прыщей и красной сыпи. Я коснулся розоватых подушечек и, надавив на бугор под мизинцем, понял, что кожа у Келвина совсем неупругая. Провёл по гладким, оканчивающимся круглыми ногтями с белыми крапинками, влажным пальцам.
– Волнуешься?
– Чуть-чуть. Я нечасто присутствую на обрядах. Они до сих пор будоражат меня как в первый раз.
Мы обменялись неловким рукопожатием.
– Теперь я тоже буду повелевать огнём?