–Есть, есть,–истошно заверещала я и, словно стадо слонов, ломанулась напрямик через кусты. Раз, два, три…, последний прыжок и вот мои руки кольцом на его шее, а ноги радостно болтаются в воздухе.
–Так и убить можно,–Котов внимательно посмотрел мне в глаза,–Май, ты, что пила?
–Есть немного. Я уже озверела здесь за четыре дня. Полный отстой.
–Пить–то зачем? Женщина пить не должна.
–Да я так….
–Не так и не эдак,–менторским тоном объявил Котов,–глупости делать совсем не обязательно.
Я почувствовала себя шкодливой девчонкой, которую старшие застукали на месте преступления,–А, ты, чего так рано? Мы же договорились, что в выходные приедешь.
–В выходные не получится. Мы с ребятами в субботу в баню собрались.
Я знала, что у Котова есть три приятеля, с которыми он дружит с детства. Когда–то эти четверо вообще все делали вместе. Вместе учились в школе, вместе занимались спортом, теперь у каждого была своя жизнь, свои дела, а у некоторых даже семьи, но они по–прежнему продолжали встречаться при любой возможности.
Знать–то я это знала, но видеть Сережкиных друзей мне никогда не приходилось. Он так ни разу и не взял меня с собой, да и рассказывал до обидного мало, как будто охранял эту заповедную территорию.
–А когда вы успели договориться?–у меня еще теплилась надежда, что это было давно, и что Сережка просто забыл мне сказать.
–Во вторник Генка позвонил, решили встретиться. Время как раз подходящее, а то потом закрутимся с делами и опять месяца на два.
Внутри у меня, шипя и разрастаясь, пополз пакостный холодок, – А в воскресенье, что?
–Наташка помочь просила. Надо мебель передвинуть. Ремонт у нее.
–Ремонт? А кого она еще просила?
–Да я не спрашивал. Знаю только, что Андрюха с Маришкой точно будут.
Это, уже ни в какие ворота!
Кузинская семья была патриархальной. Отец, мать, три старших брата, две тетушки с мужьями и детьми существовали мощным кланом, со своими привычками, традициями, с обязательными посиделками на праздники и подарками ко дню рождения. Раз в месяц у кого–нибудь из родственников устраивались семейные обеды, на которых полагалось хвастаться достижениями и обсуждать насущные вопросы. А, если у кого–нибудь, не дай бог, намечались заморочки, то Кузинская «мафия», вся, как один, кидалась спасать сородича.
Наташка так привыкла к этой коллективной ответственности, что, по–моему, не приняла в жизни ни одного самостоятельного, пусть даже и пустякового, решения. Прежде чем, что–то сделать, она должна была загрузить своей проблемой десяток человек, и при этом, каждому поведать, что думают об этом предыдущие. В конце концов, достав всех окружающих, она выбирала совет того человека, который четко и ясно расписывал ей как и в какой последовательности следует поступать.