Но на моего друга это сильно подействовало. Костя задумался, ведь когда-то он задал этот вопрос близкому человеку, который в итоге его бросил. Навсегда – слово, которое когда-то было чем-то прекрасным, просто стало ничем.
–Навсегда? Ох, не знаю. Навсегда ничего не бывает, все когда-нибудь умрет. И вряд ли мы исключение. Но я постараюсь, любой ценой, вставать каждое утро, любить тебя, выбирать именно тебя, Вика, быть рядом с тобой и так до самой ночи. А потом снова…– проговорил Костя и застыл, остановив тележку рядом с Викой, буквально за ее спиной. Он хотел что-то добавить, но мысли застряли. Он еще чуток неподвижно постоял, неловко улыбнулся, сказал себе под нос: «Так, о чем я говорил? Ай, ладно»,– и вновь поехал на тележке.
На лице Вики застыла улыбка от удивления, а сердце забилось еще сильнее, но она, не подавая вида и не поворачивая головы в сторону Кости, продолжила выбирать конфеты. Она поняла, что Костя хотел еще что-то сказать, но это было уже не важно. Эти слова – все, что было ей нужно знать. Костя любил ее, а она его.
В этот же период Костя получил профессию, он стал хирургом. Он был готов к тяжелому труду. Ему еще, конечно, доверяли не все операции. Говорили, что не хватает опыта. Но он уже показывал хорошие результаты. Из обычного ученика Костя вырос в одного из подающих надежды лучших хирургов в городе. На работе, среди коллег, появились хорошие друзья, которые ему во всем помогали, поддерживали. Но Костя их старался не подпускать к себе слишком близко. Зачастую эта дружба ограничивалась посиделками в баре после работы. Его жизнь вроде наладилась, но она уже не была такой, как раньше. И только Костя мог решить, стала она лучше прежней или нет.
В этой новой жизни было место воспоминаниям обо мне. Он помнил нашу дружбу и не забывал ни на секунду. Когда мы уходим, мы никогда не уходим до конца. Мы всегда оставляем частичку себя тому, с кем прощаемся. Когда он был один, его бросало, как корабль во время шторма. Он то ненавидел меня, то самого себя за все то, что произошло между нами. Мои слова стучали в его голове, но корабль не разбивался, а становился даже крепче. Костя устал повторять про себя «прости». Все время проматывал наш возможный разговор в голове, который должен был все расставить на свои места. Он считал, что счастья без настоящего друга у него никогда не будет, и все время ждал подвоха. Момента, когда все закончится.
Лица моих родителей не описать. Шок, грусть, страх читались на них, но о чем они думали, я не понимал. Отец встал, взявшись за голову руками, и выглянул в окно. Мать встала рядом со мной. Она хотела обнять меня, но, потянувшись одной рукой ко мне, резко откинула ее назад, словно от еще неостывших углей. Молчание. Пар из чашки медленно поднимался и растворялся в воздухе. Я тяжело вздыхал. Где-то за окном пролетела стая птиц.