– Ну что, черти, готовы выслушать еще не много подобного дерьма? – кинул я взгляд в темноту. Острый гул ответил мне на не затянувшиеся задержки в бессвязной речи.
– Погнали!
Краем глаза я высматривал в левом от меня углу силуэты Гаса. Это было его культовое место. Здоровый южноавтсралиец взором окидывал сидящих по периметру гаража людей и очень доброжелательно улыбался. Ему нравилось то, что тут происходит. Возможно, ему нравился и сам я, а даже, может быть, мое творчество. А какая чертова причина может быть организации жизни совершенно непутевого в плане быта, отрезанного от простого человеческого общения излишка общества – меня – не приносящего ни денег, ни славы для этих самых денег, ни связей для тех же самых денег. Тем более, как говорил мне Гас, его строительный бизнес приносит ему по-настоящему серьезный доход. У меня возникает систематический образ в голове будто я – его картина, которая занимает место в его большом и просторном кабинете, примерно по правую руку, в тон с обоями, дабы излишне не обращать на нее внимания, но всякий раз совершенно не случайного человека, оказавшегося в этом его маленьком (большом) мирке, тыкнуть носом в свое достоинство – меня. Я решил прогнать побочные действия седативного и отхлебнул еще добрую порцию вина.
Второй рассказ подошел к концу: «Пояс верности для шоколадного медведя». Баллада о безвольном шоколадном медведе, что выеб шоколадную елку, растоптал шоколадного тюленя и уже лез на шоколадного деда мороза, но тут (внезапно) появилась мама-шоколадная-медведица с шоколадными-медведями-детьми и весь план рухнул, так как растоплено было медвежье достоинство при помощи шоколадного медвединного утюга.
Зашел он не так уж и здорово, как хотелось бы, но все-таки ребята нашли, думаю, в шоколадном-ебыре-медведе себя и улыбнулись со мной же.
Я кинул еще одну бутылку вина в зал. Надо было добить вопящую женщину, а также ее паренька с конца гаража.
– Не устали, жопы мои славные? Встрепенемся может не много? Айда курить! У вас 15 минут, сменить свои мокрые трусики! – крикнул я в темноту, и Гас, добра мне желая не включал общий свет пока я не убыл восвояси.
– Ну ты и дал жару! Я видел эти выходящие из зала морды – они просто в восторге! – подхватил меня подмышку Гас.
– Я тут подумал: что ты со мной возишься? А? Гас? – начинал давить
из своего сознания я.
– Ты что, Лин? На, глотни! – сунув мне в руки две уже знакомые мне по цвету и запаху круглые пилюли.
Я обмяк на кресле после запитого и вырубился в неглубокий сон. Еще одно последствие их безмерного употребления. Гас бродил по комнате и болтал со своей женой.