Я сдвинулась с места лишь тогда, когда захлопнулась дверь дома. Оттолкнувшись от земли, я медленно пошла навстречу к Саймону. Долго смотрела в его глаза, светло-коричневые, такие теплые и родные. Он нерешительно потянулся ко мне навстречу, но потом отпрянул, поджав губы.
– Привет, – тихо произнес он, стараясь не спугнуть меня своим обыденным тоном, и меня сорвало.
Сжав кулак, я ударила его в лицо, повалив на землю. Как-то я обещала себе, что когда встречу кого-то из братьев Хадзис, то сотру их лица об асфальт так, что мать родная не узнает!
Он приложил руку к разбитой губе и широко улыбнулся, будто бы я оправдала его ожидания.
Саймон улыбался так, когда я побеждала в спаррингах, а он предсказывал мою победу, и это было правдой не потому, что он поддавался, просто я была сильнее. Но это опять отголоски прошлого, а сейчас он не имеет никакого права так улыбаться.
Не имеет права будить во мне старые воспоминания, возрождая в них свет и теплоту!
– Ты ожидал чего-то другого, – сдержанно спросила я, специально выдерживая паузу, – друг?
– Я тешил себя надеждой на что-то другое, но видимо зря, – ответил он, растирая побитую челюсть, шатко вставая на ноги.
– Неприятно, когда кто-то рушит твои надежды. Тебе стоит к этому привыкнуть, – я не хотела показывать смешанных чувств. Не хотела, чтобы он видел, что я скучала. – Как ты меня нашел?
– Я тебя и не терял из виду. Ни дня, – он посмотрел мне в глаза, и я не хотела видеть в нем раскаяние, и сожаление. Я хотела видеть в нем безразличие, чтобы у меня не было шанса его простить и снова поверить.
– Не верю ни одному твоему слову.
Если бы ты знал, как мне было плохо три года назад, если бы ты знал все, то не оставил меня в таком состоянии, ты бы помог. Но если ты знал и просто оставался в стороне, то у меня непреодолимое желание сломать тебе челюсть, хренов друг! И поэтому я не буду тебе этого говорить, не буду спрашивать. Просто не буду.
Не хочу думать, что мой друг мог оставить меня в дерьме.
– Что бы ты мне сейчас не сказал, я не поверю ни единому твоему слову. Не хочу даже знать, зачем ты приехал. Саймон, уезжай, так же, как это было четыре года назад. Просто исчезни так же быстро и тихо, и я обещаю, что не буду тебя искать, – как это было раньше, – а сделаю так, как ты просил. Вычеркну тебя из своей жизни, как будто тебя и не было.
– Aquilae nigrae, – сказал он, и это был удар ниже пояса. Раньше наши ссоры заканчивались, стоило произнести это. Оно было словно заклинание, а по сути просто напоминало нам о нашей связи, дружбе и о другом. – Я виноват, прости меня.