Когда мы закончили, я сказала, что теперь книга не моя, а наша. Но в тебе ещё оставалось сомнение: та часть, над которой мы совместно трудились, была лишь 1/5 всего романа. Ты сказал, что так мало вложил для того, чтобы книга стала нашей. На что я возразила: «Во сколько раз сперматозоид меньше яйцеклетки при её оплодотворении? В тысячи! Поэтому то, что ты вложил, больше, чем достаточно». И самое главное не в размерах и пропорциях – а то, над какой частью романа мы работали вместе. Это было сердце книги.
И только теперь я поняла, почему у нас с тобой так и не вышло интимной близости. Там есть несколько причин. И вот одна из них в том, чтобы дать мне сейчас понять: то, что я чувствую к тебе, не есть результат привязанности, которая появляется после физического соития. Теперь я точно знаю: мои чувства к тебе не от мира, они не связаны с биологией инстинктов. Их корни в Небе, они внеземного происхождения. Как это важно сейчас понимать, ведь Небо сейчас мне ближе Земли.
В подтверждение того, что мои чувства к тебе не от хотения половых инстинктов, говорит тот факт, что к определённому моменту я и вовсе забыла, как ты выглядел. Я даже не могла тебя вообразить в фантазиях. Но, а чувство продолжалось во мне без наличия твоей картинки… Инстинктам нужен образ: рефлекс срабатывает на нечто определённое, нечто субстантивное. Но любовь к тебе крепла всё сильнее вместе с тем, как ты исчезал из моей памяти. Я даже и не пыталась вспомнить тебя, разглядывая фотографии… Ибо они не о тебе… Даже твоё обличие не о тебе. Но то, что внутри тебя… его нельзя было достать наружу, ибо оно бы погибло на Земле. Где же тебя распаковать, чтобы полноценно наслаждаться? Разве можно так сильно привязаться к тому, что не имеет физических характеристик? Но так уж вышло: невидимое во мне полюбило невидимое в тебе.
***
Ещё одно светлое воспоминание о нас.
Однажды, когда ты с работы шёл на квартиру, где мы работали над книгой, ты спросил меня по телефону: «Дома есть хлеб? Мне купить?» Меня как-то зацепили эти слова. Они меня ооочень тронули. Как будто ты воспринимал то место, где мы творили, как наш общий очаг.
Мне нравилось тебя кормить. Но однажды ты пришёл неожиданно поздно вечером, и у меня не оказалось приготовленной еды… Был лишь серый хлеб и баночка с плавленым сыром. Нанесла его на хлеб тонким слоем, чтобы сделать несколько съедобных комочков. Я даже не знала, чем ещё приправить бутерброды, нервно искала, чем бы ещё их сдобить… Ничего не обнаружив, я стала шёпотом произносить слова молитвы так, чтобы ты не услышал. Я вкладывала туда все самые светлые мысли о тебе, все самые добрые слова и чувства. Когда ты попробовал первый кусочек, ты был тронут до слёз… Своими влажными глазами ты взглянул на меня и так искренне сказал: «Ничего вкуснее я никогда не ел в своей жизни». Но это был лишь чёрствый хлеб и тонкий слой сыра. Неужели ты вкусил те самые слова, распробовал их?! Мне кажется, именно в них ты сильно нуждался, поэтому они и показались тебе самыми вкусными в твоей жизни… Ты ел эти бутерброды с таким аппетитом, с каким не принимал ту «здоровую» пищу, что я готовила для тебя в другие дни. Я повторила этот «эксперимент» с тобой и в другой раз… И от тебя – всё та же неизменная реакция до слёз. Ты безошибочно реагировал на слова моих молитв, в какой бы еде они ни находились. А я удивлялась: ведь это происходило не на страницах мистического романа, а в нашей с тобой реальности. Долгое время я питала тебя молитвами, находясь на расстоянии. Надеюсь, ты был счастлив в эти самые моменты.