Ночь. Здесь сумасшедшая игра.
Антон почти сошел с ума,
Ему чудилась странность бытия,
Виделись узорные сны,
То ли от тоски терял он умы,
Из угла в угол черные коты…
Он скучал, глаз повис:
– Ох, какая кошечка. Кис-кис-кис, -
Согнувшись за столом.
Через силу виски со льдом,
Везде разбросаны вещи,
Бутылок целый склад,
Сигаретный дым рисует путь млечный,
Удушающий сад.
Кулаками ударяя по столу,
Ожидая, что станет легче;
Нерв бежит по лицу,
Бьет и не меньше.
Боли дерзкой на губах,
Которой происходит шепот;
Твердой отметиной страх,
В тумане тихий ропот.
Дверь с улицы в гостиную открылась,
Отряхивая одежду от снега,
Лицо Вадима вмиг удивилось,
Отшвырнуло его внутреннее эго.
– Бардак! Духота! – голос громом.
Соскучился Вадик по старому дому
И вдруг он увидел дрожащую тень,
Стоны страдающего существа.
Смотрит оно на дверь
И нет в нем никого, тьма.
Вадим пал к сидящему на полу,
– Антоха! Что с тобой? Расскажи, почему?
– Оставь, Вадимка! Оставь!
Дай покоя, тона убавь.
– О чем ты? О чем ты говоришь?
– Дела такие разве уследишь?!
Давай историю расскажу, -
Обнимает Вадим, смотрит во тьму.
– Смысл здесь именно, ты
Его, естественно, поймешь.
Для кого цветы, для кого мечты,
А кому и слезы прольешь.