– Все мое время вышло, я покидаю Вас. Мне пора до новых встреч! Досвидания!
Любов пока находился в казарме, уверял себя, что Твардовский просто пошутил над ним. Но как правдоподобно, такого актерского мастерства он никогда не видел. А сам находясь в мозговом штурме, уезжая за город:
– Слышь, Петрович! – так называл он кучера на время заменяющего заболевшего слугу, а сам он служил у Нерукавиных, – не подумай за допрос, но знаешь ли ты или нет, что из себя представляет сам Твардовский?
– Твардовский то?! – начал кучер, – Знаю, скрытый тип, знать то о нем мало знаю, знаю, что злой человек, знаете его сестру? Вот ее кучер, много что сказать может, если конечно хотите, я у него спрошу о господине.
– Да нет не надо. – хотел было продолжить.
– А вот служивый его, – вздохнув не добро, – Макрат, вот это простите гад. За него могу сказать, лет десять назад в Молотове я проживал, вот этот тип мне и попался тогда. Ох, глаза б мои не видели его тогда. Обдурил меня на суммы и смылся. Он тогда у господина прислуживал. Не видал его, но слыхал два сапога пара. Что тот, что этот, господина из города выгнали за делишки не честные и тогда они оба и смылись. А ныне увидел Макрата. Бог ты мой… – закончив с другой интонацией.
– Сколько лет назад говоришь-то?
– Да лет десять, как прошло.
«Вот оно что»– подумал Любов.
– А ведь Макрат у Твардовского все двадцать служит.
До конца пути ехали молча.
Выпал первый снег. Что ж в ноябре это вполне позволительно. Небо затянуло так, что складывалось такое впечатление, что солнце и не существует. Первый снег был виден только тогда, когда он падал на землю, на земле же он таял. Небольшой ветер дул Макрату в лицо, он вез Твардовского прямо домой к деду Нерукавиной. После казармы он даже не зашел к «лучшему другу», а сразу отправился в путь. Оба ехали молча. Твардовский всю дорогу обдумывал дальнейший ход событий:
– Долго еще? – проворчал наконец он.
– Да нет-с, вот уже и хоромы торчат. – так Макрат выражался о среднем классе.
Дед жил скромно, несмотря на то, что сын, отец Нерукавиной, был богат. Дед не почитал всю интеллигенцию. Жил один, отказывался от всех вещей сына. Любил простоту и не любил богатых, что и говорит, что корни Нерукавиной среднего класса, так как отец ее добился всего сам, да и женился на богатенькой особе.
Твардовский вылез из кареты и брезгливо посмотрел на дом, будто стоит над развалинами, постучал три раза ногой.
– Кто там? – послышался голос деда.
– Это Андрей Семенович.
Открыл дверь дед бородатый и с ненавистным взглядом посмотрел на Твардовского, так как не любил всех этих особ.